Санин

«Зачем он лицемерил? Зачем так обидел?! Значит, он не любит меня! Нет, Толя меня любит и я его люблю! Так в чем же дело? Да, он обманул меня он еще раньше любил каких-то других, скверных женщин! И они любили его… Как я? спросила себя Ляля с наивным и жгучим любопытством. — Вот вздор, какое мне теперь до этого дело! Ведь с ними он обманул меня и теперь все кончено! Какая я бедная, несчастная!.. Ну нет мне есть дело: он меня обманывал! Ну а если бы признался? Все равно! Это гадко… он уже ласкал других, как меня и даже больше… Это ужасно! Какая я несчастная…»

«Вот лягушка по дорожке скачет, вытянувши ножки!» — мысленно пропела Ляля, глядя на маленький серый комочек, боязливо прыгавший через мокрую скользкую дорожку.

«Да, я несчастна, и все кончено! — опять подумала она, когда лягушка ускакала в траву. — Для меня это было так чудно, так хорошо, а для него старая привычная вещь… Потому-то он всегда избегал говорить о прошлом! Оттого мне казалось, что все время у него лицо такое, будто он что-то думает… Он думал: все это я знаю, все знаю и что ты чувствуешь, знаю, и то, что сейчас сделаешь… А я-то!.. Как стыдно, как гадко… Никогда, никогда я уже не буду никого любить!»

Ляля заплакала и положила голову щекой на холодный подоконник, сквозь слезы наблюдая, в какую сторону идут тучи.

«А ведь Толя сегодня приедет обедать! — с испугом вдруг вспомнила она и вскочила с места. — Что же я ему скажу? Что надо говорить в таких случаях?»

Ляля раскрыла рот и уставилась в стену испуганными недоумевающими глазами.

«Надо спросить Юрия!» — вспомнила она и успокоилась.

«Милый Юрий! Какой он честный и хороший», — с нежными слезами на глазах подумала Ляля и так же стремительно, не откладывая, как всегда делала, пошла к Юрию.

Но там сидел Шафров и говорил о каких-то делах. Ляля с недоумением остановилась в дверях.

— Здравствуйте, — сказала она задумчиво.

— Здравствуйте, — поздоровался Шафров, — идите к нам, Людмила Николаевна, тут такое дело, что ваша помощь необходима.

Ляля, все с таким же недоумевающим лицом, покорно села к столу и машинально стала перебирать пальцами зеленые и красные брошюрки, кучами наваленные повсюду.

— Видите ли, в чем дело, — поворачиваясь к ней с таким видом, точно ему предстояло объяснить ей что-то страшно запутанное и длинное, заговорил Шафров, — курские товарищи находятся в крайне стесненном положении надо им непременно помочь. Вот я придумал дать концерт… а?

При этой знакомой прибавке «а?» Ляля вспомнила, зачем она пришла, и взглянула на Юрия с доверием и надеждой.

— Отчего же, это очень хорошо… — машинально ответила она, удивляясь, что Юрий совсем не смотрит на нее.

После вчерашних Лялиных слез и собственных ночных дум Юрий чувствовал себя разбитым и не готовым отвечать Ляле. Он ожидал, что сестра придет за советами, и терялся в полном бессилии прийти к какому-нибудь удовлетворительному решению. Как он не мог отказаться от своих слов, разубедить Лялю и толкнуть ее обратно к Рязанцеву, так он не мог и нанести решительный удар ее наивному, птичьему счастью.

— Вот мы решили так, — продолжал Шафров, еще больше придвигаясь к Ляле, точно дело все усложнялось и запутывалось, — пригласить петь Санину и Карсавину… сначала они споют соло, потом дуэтом… У одной контральто, у другой сопрано, это будет красиво… Потом я сыграю на скрипке. Потом споет Зарудин, а Танаров будет аккомпанировать…

— Разве офицеры будут участвовать в таком концерте? — так же машинально, думая совсем о другом, спросила Ляля.

— О, будут! — замахал руками Шафров. — Только бы согласилась Санина, а они от нее не отстанут. Притом Зарудин рад петь где угодно, лишь бы петь. А это привлечет к нам офицеров, и мы сбор сделаем на славу…

— Карсавину пригласите, — посоветовала Ляля, с печальным недоумением глядя на брата. «Не может быть, чтобы он забыл, — думала она, — как же он может разговаривать об этом дурацком концерте, когда я…»

— Да ведь я же и говорю! — удивился Шафров.

— Ах да, — слабо улыбнулась Ляля. — Ну… а Лида Санина… да, впрочем, вы говорили…

— Ну да, ну да, — кивал головой Шафров. — Но кого бы еще, а?

Не знаю, растерянно сказала Ляля, — у меня голова болит что-то.

Юрий быстро оглянулся на нее и со страданием отвернулся к книгам. С бледным личиком и большими потемневшими глазами она показалась ему удивительно слабенькой и печальной.

«Ах, зачем, зачем я сказал ей это, — подумал он, — и для меня-то самого это так неясно, и для всех это проклятый вопрос, а для ее маленькой души… Зачем я сказал!»

Он чуть не дернул себя за волосы.

— Барышня, — позвала из дверей горничная, — Анатолий Павлович приехали…

Юрий опять испуганно оглянулся на Лялю и, встретив ее остановившийся страдальческий взгляд, растерянно сказал Шафрову:

— Вы читали Чарльза Брэдло?..

— Читал. Мы вместе с Дубовой и Карсавиной читали. Любопытная вещь.

— Да… А разве они приехали?

— Да.

— Когда? — с тайным волнением спросил Юрий.

— Еще позавчера.

— Разве? — переспросил Юрий, прислушиваясь к тому, что делает Ляля. Ему было мучительно стыдно и страшно, точно он обманул Лялю.