Санин

- Зачем, - все смеясь, спросила Лида, - может, и мы бы пошли.

- Сиди тут, - возразил Санин. - Я бы и сам сел, если было бы с кем!

И он опять ушел, на этот раз в самом деле. Вечер наступил. В темной текучей воде заколебались звезды.

XXIV

Вечер был темный и глухой. Над верхушками черных окаменелых деревьев тяжко клубились тучи и быстро, точно поспешая к невидимой цели, ползли от края и до края неба. В их зеленоватых просветах мелькали и скрывались бледные звезды. Вверху все было полно непрестанного зловещего движения, а внизу все притихло в напряженном ожидании.

И в этой тишине голоса спорящих людей казались чересчур резкими и крикливыми, точно визг маленьких раздраженных животных.

- Как бы то ни было, - неуклюже, как журавль, спотыкаясь длинными ногами, выкрикивал фон Дейц, - а христианство дало человечеству неизживаемое богатство как единственное полное и понятное гуманитарное учение!

- Ну да... - упрямо дергая головой и сердито глядя ему в спину, возражал идущий сзади Юрий, - но в борьбе с животными инстинктами христианство оказалось так же бессильно, как и все дру...

- Как "оказалось"! с возмущением вскрикнул фон Дейц. - Все будущее за христианством, и говорить о нем, как о чем-то конченом...

- У христианства нет будущего! - перебил Юрий, с беспричинной ненавистью всматриваясь в расплывающееся пятно офицерского кителя. - Если христианство не могло победить человечество в эпоху самого острого своего развития и бессильно попало в руки кучки мерзавцев, как орудие наглого обмана, то теперь, когда уже даже самое слово "христианство" стало пресным, странно и смешно ждать какого-то чуда... История не прощает: что раз сошло со сцены, то назад не придет!..

Деревянный тротуар чуть белел под ногами; под деревьями иногда не было видно ни зги и болезненно раздражала возможность стукнуться о тротуарный столбик, а голоса казались неестественными, потому что не видно было лиц.

- Христианство... сошло со сцены! - вскрикнул фон Дейц, и в голосе его прозвучало преувеличенное изумление и негодование.

- Конечно, сошло... - упрямо продолжал Юрий, - вы так поражаетесь, точно этого даже и допустить нельзя... Как сошел со сцены Моисеев закон, как умерли Будда и эллинские боги, так умер и Христос... Закон эволюции... Что вас так пугает в этом?.. Ведь вы же не верите в божественность его учения?

- Конечно, нет! - обиженно фыркнул фон Дейц, отвечая не столько вопросу, сколько обидному тону Юрия.

Так неужели же вы допускаете возможность создания человеком вечного закона?

"Идиот!" - подумал он в эту минуту о фон Дейце, и непоколебимая, очень приятная уверенность в том, что этот человек бесконечно глупее его, Юрия, и что ему никогда не понять того, что как Божий день ясно и просто для него самого, нелепо сплеталась в голове Юрия с раздраженным желанием во что бы то ни стало совершенно убедить и переспорить офицера.

- Допустим, что это и так... - волнуясь и тоже уже озлобляясь, возражал длинный офицер, - но христианство легло в основу будущего... оно не погибло, оно легло в почву, как всякое зерно, а свой плод даст...

- Я не о том говорю... - немного сбившись и оттого еще больше озлобляясь, ответил Юрий, - я хотел сказать...

- Нет, позвольте... - боясь упустить верх, с торжеством перебил фон Дейц, опять оглядываясь и сбиваясь с тротуара. Вы именно так сказали...

- Раз я говорю, что не так, то, значит, не так... Странно! - с острой злобой от мысли, что глупый фон Дейц хоть на одну минуту может допустить, что он умнее, оборвал Юрий. - Я хотел сказать...

- Ну, может быть... Простите, я не так понял! - со снисходительной усмешкой пожал узкими плечами фон Дейц, вовсе не скрывая, что поймал Юрия и что бы тот теперь ни говорил, все это будет уже запоздалыми отступлениями.

Юрий понял это и почувствовал такую злобу и оскорбление, что у него даже горло перехватило.

- Я вовсе не отрицаю огромной роли христианства...

- Тогда вы противоречите себе! - с новым торжествующим восторгом захлебнулся фон Дейц, радуясь, что Юрий несравнимо глупее его и, видимо, не может даже и приблизительно понять того, что так стройно и красиво лежит в голове самого фон Дейца.

- Это вам кажется, что я противоречу, а на самом деле... напротив, я... моя мысль совершенно логична, и я не виноват, что вы... не желаете меня понять, - сбивчиво и страдая, совсем уже резко прокричал Юрий. - Я говорю и говорил, что христианство - пережеванный материал и что в нем, как таковом, уже нельзя и незачем ждать спасения...

- Ну да... но отрицаете ли вы благотворность влияния христианства... то есть того, что оно прямо ложится в фундамент... - торопливо ловя ускользающую на этом повороте разговора мысль, тоже повысил голос фон Дейц.

- Не отрицаю...

- А я отрицаю! - смешливо отозвался сзади Санин, все время шедший молча. Голос его был весел и спокоен и странно врезался в бурлящий, режущий тон спора.