Санин

"Эх, не надо было приходить!" - подумал он и тут впервые ясно вспомнил то, о чем забывал, возбужденный обществом для него недосягаемо великолепного Волошина: ведь сейчас войдет Лида!.. Ведь это та самая Лида, которая была с ним в связи, беременна от него, мать его собственного будущего ребенка, который так или иначе, а ведь родится же когда-нибудь! И что же он ей скажет и как посмотрит на нее?.. Сердце Зарудина робко сжалось и тяжелым комом надавило куда-то вниз.

"А вдруг она уже знает!" - с ужасом подумал он, уже не смея взглянуть на Марью Ивановну, и весь стал ерзать, шевелиться, закуривая папиросу, двигая плечами и ногами и бегая глазами по сторонам.

"Эх, не надо было идти!"

- Надолго к нам? - величаво-холодно спрашивала Марья Ивановна Волошина.

- О нет, - развязно и насмешливо глядя на провинциальную даму, отвечал Волошин и, вывернув ладонь, ловко вставил в угол сигару, дым которой шел прямо в лицо старухи.

- Скучно вам у нас покажется... после Питера...

- Нет, отчего же... Мне тут очень нравится, такой, знаете, патриархальный городок...

- Вот вы за город съездите, у нас места есть великолепные... И купанье, и катанье...

- О, непременно-с! - насмешливо подчеркивая "с", но уже скучливо воскликнул Волошин.

Разговор не вязался и был тяжел и нелеп, как улыбающаяся картонная маска, из-под которой смотрят враждебные и скучные глаза. Волошин стал поглядывать на Зарудина, и смысл его взглядов был понятен не только офицеру, но и Санину, внимательно наблюдавшем) за ними из угла.

Мысль, что Волошин перестанет думать о нем, как о ловком, остроумно-нахальном человеке, способном на все, оказалась сильнее тайной боязни Зарудина.

- А где же Лидия Петровна? - с самоотверженным усилием спросил он, опять без нужды весь приходя в движение.

Марья Ивановна посмотрела на него с удивленной неприязнью.

"А тебе какое дело, раз не ты на ней женишься!" - сказали ее глаза.

- Не знаю... У себя, должно быть, - холодно ответила она.

Волошин опять выразительно посмотрел на Зарудина.

"Нельзя ли как-нибудь вытребовать Лидку эту поскорее, а то старушенция мало занимательна!" - мысленно сказал он.

Зарудин раскрыл рот и беспомощно шевельнул усами.

- Я так много лестного слышал о вашей дочери, - осклабляя гнилые зубки, любезно нагибаясь всем корпусом вперед и потирая руки, заговорил Волошин сам, - что надеюсь иметь честь быть ей представленным.

Марья Ивановна скользнула взглядом по неуловимо изменившемуся лицу Зарудина и инстинктивно поняла, что именно мог слышать этот гнилообразный, наглый человечек о ее кристально чистой и нежно-святой Лиде. Мысль эта была так остра, что мгновенно приблизила к ней страшное предчувствие падения Лиды и обняла беспомощным ужасом. Она растерялась, и глаза ее стали в это время человечнее и мягче.

"Если их не прогнать отсюда, - подумал в эту минуту Санин, - то они причинят еще много горя и Лиде, и Новикову..."

- Я слышал, что вы уезжаете? - вдруг спросил он, задумчиво глядя в пол.

Зарудин удивился, как не пришла ему самому в голову такая простая и удобная мысль.

"А!.. Взять отпуск месяца на два..." - мелькнуло у него в мозгу, и Зарудин поспешно ответил:

- Да, собираюсь... Надо бы отдохнуть, проветриться... знаете... Заплесневеешь на одном месте!

Санин вдруг засмеялся. Весь этот разговор, в котором ни одно слово не выражало того, что чувствовали и думали люди, вся его никого не обманывающая ложность и то, что все, явно видя, что никто не верит, продолжали обманывать друг друга, рассмешили его. И решительное, веселое чувство свободной волной прихлынуло к его душе.

- Скатертью дорога, - сказал он первое, что пришло ему в голову.

И как будто со всех слетел строгий, крахмальный костюм, все три человека мгновенно изменились. Марья Ивановна побледнела и стала меньше, в глазах Волошина мелькнуло трусливо-животное чувство, превратившее его в насторожившегося зверька, а Зарудин тихо и неуверенно поднялся со своего места. Живое движение прошло по комнате.

- Что? - подавленным голосом спросил Зарудин, и голос его был тот самый, который не мог быть ему несвойствен в эту минуту.

Волошин испуганно и мелко засмеялся, острыми пугливыми глазками отыскивая свою шляпу. Санин, не отвечая Зарудину, с веселым и злым лицом, нашел шляпу Волошина и подал ему. Волошин раскрыл рот, и из него вышел тоненький придавленный звук, похожий на жалобный писк.

- Как это понять? - с отчаянием крикнул Зарудин, совершенно теряя почву. "Скандал!" пронеслось в его помертвелом мозгу.

- Так и понимайте, - сказал Санин, - вы тут совершенно не нужны и вы доставите всем большое удовольствие, если уберетесь отсюда.

Зарудин шагнул вперед. Лицо его стало страшно, и белые зубы оскалились зловеще и зверино.

- А-а... вот как... - проговорил он, судорожно задыхаясь.

- Пошел вон, - с презрением, коротко и твердо ответил Санин.

И в голосе его послышалась такая стальная и страшная угроза, что Зарудин отступил и замолчал, нелепо и дико вращая зрачками.

- Это черт знает что такое... - негромко пробормотал Волошин и поспешно направился к дверям, пряча голову в плечи.

Но в дверях показалась Лида.