Санитар

Мальчик Миша, вытребованный Семочкой из конференц-зала, где он наблюдал рыбок в аквариуме, предмет забот и наслаждений Матюхина, предстал неторопливый, с русыми усиками и улыбкой, принятой Серым поначалу за проявление стеснительности. Но последующий разговор показал, что мальчик Миша не так прост. Прежде всего он занял в карете кресло, оттеснив Семочку на боковой стульчик, что само по себе Серому не понравилось. Потом, опять же улыбаясь, он сказал, что у него «цикл „скорой“», прислали его на неделю, и осталось, слава богу, два дня. «Неинтересно?» — спросил Серый, обернувшись. «Почему же, любопытно, — отвечал Миша. — Но уровень, простите, фельдшерский». «Верно, — согласился Серый, — уровень примитивный». «Зачем вы на себя клевещете, Антон Сергеич? — воскликнула Семочка. — Я же знаю, как вы работаете! Всякие будут здесь!..» «Работа, конечно, нужная, — сказал Миша, игнорируя Семочку, — но меня в принципе это не интересует. Хотя, ежели работать на „скорой“, то на спецах. Там хоть что-то делается!» Миша говорил взвешенно, закругляя слова, видно было, что он хочет говорить значительно. «Полон сил, — подумал Серый, с любопытством разглядывая, как двигаются Мишины усики, — полон сил, ни капли сомнения на лице, и полон достоинства, о котором не забывает ни на минуту. Ах ты, мальчик, мальчик!» «Может, я вас обидел? — вдруг спросил Миша. — Я просто хочу понять, кто работает на „скорой“!» «Неудачники! — буйно расхохотался Гусев. Кто же еще!» «Что ты сказал? — закричала Семочка. — Повтори! Я не слышу!» «Ты, Семочка, помолчи», — попросил Серый. «Простите, — снова подал голос Миша. — Вы давно на „скорой“?» «Давно», — ответил Серый. «И вам не надоело?» «Надоело». «Почему же не уходите?»

Что ответить Мише, Серый не знал, смешался. Превосходство, с каким юнец задавал вопросы, и собственная растерянность взбурлили его. Он бы с удовольствием впечатал эту улыбочку в переборку. Стоило протянуть руку! Вопрос: «Почему он на „скорой“?» — задавали Серому миллион, миллион и еще один раз, и смысл вопроса всегда следовало понимать так: «Почему вы не идете дальше? Выше?» Отделывался он обычно шутейным образом, вроде того, что отравлен «скорой», или еще как-нибудь. Он-то знал, почему он на «скорой».

В данном случае шуточка не выходила. Не получилось пошутить. Потому что снова вылезло поганое нутро «скорой». Рваные носилки, гусевская ветошь, торчащая из серванта, нелепая жестянка с гвоздями… Прижучил его слюнявчик. Язвило. И то, что сказал наглец Гусев. И то, что все видит Семочка, для которой он пока недосягаемый кумир.

Поэтому Серый заставил себя рассмеяться. Рассмеялся и раздавил душевное копошенье. Как окурок. Сел вполоборота к Мише и спросил его, куда он распределился. «Я наукой буду заниматься», — ответил Миша. «Наукой — это хорошо», — одобрил Серый. «Да, — сказал Миша, — у нас в семье врач — специальность наследственная». «Но, знаешь, — сказал он развязно-доверительно, — лечить — это меня никогда не интересовало. Больные, честно говоря, давно надоели, особенно бабок выслушивать по два часа». «Что ж ты в медицинский поступал?» — спросила враждебно Семочка, которая мечтала стать врачом. «Тебе же Миша сказал — науку делать!» — возразил Серый. «По блату!» — сказала Семочка. «Я с третьего курса на кафедру психиатрии хожу! — сказал Миша. — Так что не совсем по блату. У меня кандидатская практически готова». «И чем же ты занимаешься?» — спросил Серый. «Кровью. Исследую кровь при шизофрении. Антитела, другие иммунные факторы, биохимию. Много всего». «Это хорошо, — повторил Серый. — Пробирки, они не ноют». «И не лают», — сказал Гусев.

На вызов поднимались пешком, дом был трехэтажный, без лифта. Впереди Семочка, за ней Серый, а последним, с ящиком, Миша. «Слушай, — сказал он по-свойски Серому, придержав его. Серый остановился. — Ты же интеллигентный человек, это сразу видно! Почему ты не хочешь уйти со „скорой“? Некуда? Хочешь к нам, в лабораторию? Я могу помочь!»

— Я, Миша, в прошлом интеллигентный человек, — сказал Серый, улыбаясь резиновой улыбкой. — Ты вот что… Миша. Мы с Таней на службе, деньги зарабатываем. А тебе чего с ящиком таскаться? Сейчас вернемся, ты и топай домой. С диспетчером я договорюсь.

— Да вы что, доктор! — вскрикнула Семочка. — Я же одна останусь с шести! Вас же отсадят! Пусть ящик носит, нечего! Когда он профессором станет, будет мне чем перед внуками похвастать! — Она засмеялась и пошла вверх, и в подъезде гулко отозвались ее слова: «В телевизоре показывать на него буду, глядите, этот профессор у меня, простой санитарки, ящик таскал!…»

— Когда я стану профессором, Танечка, — закинув голову, сказал Миша громким, красивым голосом, — у тебя еще внуков не будет.

— Станешь, старик, станешь, — сказал Серый, продолжая путь по лестнице. — Все у тебя будет. И диссертация, и кафедра.

— Я без вас знаю, что будет! — в спину Серому сказал Миша. И больше разговор не возобновлялся.