Санки, козел, паровоз

Ответное письмо было еще короче первого.

Ах, дружище, ты опять впал в пессимизм. Да, говорят нынче не так, как прежде. Смирись, не рви себе душу. А как станет невтерпеж — вот тебе средство. Поезжай-ка в Европу, лучше всего во Францию, где еще живы потомки изгнанных носителей языка, на котором писали Тургенев и Набоков, — они умудрились три-четыре поколения сохранять это чудо. Там и усладишь слух, утомленный гаджетами с уайфай и слотом расширения. Вот куда хорошо бы отправлять детей учить язык — да не французский, а русский. Правда, Франция — не единственное пригодное для этого место. Тут мне случилось побывать в Голландии. Иду это я по Амстердаму и вижу даму (рифма случайна) на велосипеде и при этом в умопомрачительной шляпе. Загляделся, а тут сзади на русском: «Ой, Мань, смотри какая!» Две руссо туристо аж задохнулись. А дама, чуть повернув орлиный профиль, им в ответ, на русском же: «Вы что, е… вашу мать, бабу в шляпе на велосипеде не видели?»

Видишь — не все так безнадежно.

Обнимаю

Алик

Но все это не мешало друзьям предаваться телесным радостям. Они даже ввели в обычай дарить друг другу на дни рождения что-нибудь исключительно съедобное. Скажем, фазана из магазина «Дары природы» или просто утку. К подарку придавался какой-нибудь рифмованный завиток:

Не утка это, а звено
В цепи сакральных элементов,
Меж зайцем и яйцом оно
Располагается удачно.
К погибели Кощеев мрачных
И вящей славе добрых сил,
Счастливым пользуясь моментом,
Я эту птицу пригласил.

В те времена открылся в Москве ресторан «Варшава» — первый с настоящим баром, керамическим сооружением, присев к которому можно было выпить чуть ли не коктейль. Хаживали туда Алик-Виталик, пили сухое и ели самое дешевое — сорок пять копеек — блюдо: бигос, по-нашему солянка из тушеной капусты с кусочками свинины, правда, с добавлением чернослива. Как-то Виталик и один туда забрел, косил глазом на девицу за соседним столиком, сплошь ключицы, солома волос и брошка-паук на плече, мусолил карандаш — написать завлекаловку какую. Вот сидит в ресторане девица, и народ на девицу дивится… Нет, не идет. Он взял другую салфетку (кто ж из читавших про западную жизнь не норовил написать что-нибудь в ресторане на салфетке):

Вы такая приятная,
Вы такая эстетная,
Вы такая абстрактная,
Вы такая конкретная,
Что, увидев в «Варшаве» вас,
Я нашел — вы похожи
На царицу Вирсавию
И на Савскую тоже.
Только так не годится,
Я сказал сгоряча,
Не носили царицы
Пауков на плечах
И вино пили тонкое,
Драгоценное, пряное,
И смотрели на подданных
Повелительно, прямо.
Впрочем, память не вечна,
Забываются мифы,
Вы царица, конечно,
Только смотрите мимо.

Потом, видимо, шел номер телефона, но она не позвонила.

А ты — позвонила. Помнишь, как все было? Я летел в Новосибирск в командировку. И еще до взлета заметил тебя через узенький проход — Ту ли, Ила ль (тулиилаль — каково?) — детская шея и этот профиль. Рядом вполне почтенный, чуть потертый дядька, вы беседовали все четыре часа полета, а я время от времени поднимал взгляд от книги и ублажал его этой шеей и этим профилем…