Санкт-Петебург – вид сверху

А если идет подпитка водой и нагнетаемым воздухом, это чудище может прилипнуть к стене и за несколько дней доползти до земли (сталактит превращается в сталагнат). Тогда его ликвидация превращается в настоящую проблему. Впрочем, по поводу «чудища» я погорячился и готов поменять оценку на прямо противоположную. Для меня эти ледяные образования, скорее, красавцы. Что-то похожее я видел в Карлюкских пещерах на плато Кугитанг-тау в Туркмении. Столбы из сталагнатов переливались в лучах фонарей. Там, конечно, иная цветовая гамма и другой антураж. Но и наш урбанистический ландшафт с его островерхими крышами, причудливой лепниной и замысловатыми карнизами смотрится не хуже пещерных гротов. А когда движешься в метель по колено в снегу, обвешанный снаряжением, по крутым скатам кровель, можно запросто представить себя, например, на склонах Кавказа.

Бывает, что металлические решетки на окнах исполнены не в виде клеток, а в виде лучей, идущих из угла. И когда прутья зарастают льдом, они напоминает щупальца инопланетян в фильме «Чужой».

Но кем бы ни были эти порождения холода – уродами или красавцами – наша задача уничтожать их.

28 января 2011 года

Сообщение в газете «Метро». В Аргентине выжила женщина после полета с 23-го этажа. Это интересно. В позапрошлом году коллега узбек Коххар отвозил на родину гроб с телом племянника, сорвавшегося со строительных лесов всего-навсего с шестого этажа. Это не привлекает внимания. Трупы гастарбайтеров, наверное, никто не считает. А жаль. С ними вместе не один пуд соли съеден и не один стакан водки выпит.

Кстати, насчет узбеков. Был один случай. Понадобился нам для работы швеллер (П-образная металлическая балка) большого размера. Прораб меня просит: «Походи, поищи по заводу, если надо будет, я заплачу». Прихватив тележку, отправляюсь на поиски. Вижу сварщика, работающего над какой-то конструкцией. Рядом с ним то, что мне надо, и в большом количестве. Хлопаю его по плечу, обращаюсь с просьбой. Он, сняв маску и представившись Романом, вытирает пот и копоть со своего раскосого лица и говорит на ломаном русском, что деньги он не возьмет, тем более что железо это не его. А вот если бы мы предоставили ему работу, то договорились бы насчет швеллера.

Ладно, погружаем балку на тележку и везем прорабу. Докладываю:

– Есть швеллер, но только вместе с узбеком.

– А без узбека не было?

– Не нашел.

Прораб чешет затылок, думает, что делать с образовавшимся привеском.

Позже пришлось привлекать Романа к работе. Он такой же Роман, как я – Рудольф Нуриев. Приезжие с юга и востока называют себя Генами, Колями, Борями, лишь бы первые буквы в именах совпадали. В моей бригаде есть таджик Коля. По паспорту он Кобилджон. Случай тот меня позабавил. Я часто вспоминал и другим рассказывал об узбеке, которого нельзя было отделить от швеллера.

А еще была хохма. На улице Достоевского в одном из зданий мы работали параллельно с многонациональной бригадой, многие из которой здесь же и жили. Как-то раз нам пришлось открыть запасной выход, чтобы выносить строительный мусор, и в него проникли два милиционера, что для гастарбайтеров является чуть ли не стихийным бедствием. Бригадир их Марина, молдаванка, выговаривала мне:

– Что вы творите? Зачем открываете двери? Ведь здесь тоже люди живут, молдаване, таджики.

– Ну, может, молдаване и люди, – отвечаю, – а вот насчет таджиков сомневаюсь.

Я, конечно, пошутил и на самом деле так не думаю, мне все равно, что русский, что украинец, что негр (извините, афроамериканец), ко всем отношусь с уважением.

Я почти научился отличать жителей Средней Азии друг от друга. Однажды мы ремонтировали на «Светлане» фасад радиоузла. Рядом конкурирующая фирма, возглавляемая, как я слышал, сыном директора, то же самое делала на главном административном здании. Мы работали альпинистским способом, а они строили леса. Были там только таджики и киргизы. Разница между ними значительная. У киргизов, кроме прочего, почему-то почти не было акцента. Одно время на этом объекте были проблемы с выплатой зарплаты и, в связи с этим, что-то похожее на забастовку, эмоциональные выступления, переходящие в митинг. Мы наблюдали за этим с высоты, не отрываясь от мастерков, шпателей и валиков.

29 января 2011 года

Недавно доходило до минус восемнадцати, а сегодня снег тает и капает с крыш. И не куда-нибудь, а мне на штаны. Я вишу на втором этаже, с помощью топора и какой-то матери борюсь с очередным природным шедевром на кирпичной стене – толстым слоем наледи, которая наползла на окно. Волнистое и ребристое изваяние прилипло к стене намертво. С дырявого карниза льется водичка. Похоже, скоро и я покроюсь льдом, превращусь в аллегорическую фигуру, которые живут в старой части города. Было бы красиво – человек с топором охраняет любимый город, скульптор неизвестен…