Санкт-Петербург. Автобиография

В 1837 году, в честь двадцатипятилетней годовщины изгнания Наполеона из России, перед Казанским собором торжественно открыли памятники М. И. Кутузову и М. Б. Барклаю де Толли (скульптор Б. И. Орловский, архитектор постаментов В. П. Стасов). Газета «Русский инвалид» писала:

Русское торжество воспоминания об отражении неприятельского нашествия в 1812 году праздновано было в минувшую субботу, 25-го декабря, в день Рождества Спасителя, в Императорском Эрмитаже, где на сей случай устроена была походная церковь. В высочайшем присутствии их величества государя императора и государыни императрицы и их императорских высочеств государя цесаревича наследника престола и государя великого князя Михаила Павловича, государыни великой княгини Елены Павловны и великих княжон Марии Николаевны, Ольги Николаевны и Александры Николаевны, в собрании многих знаменитых особ, генералов, штаб и обер-офицеров гвардии, армии и флота, принесено было по совершении божественной литургии благодарственное молебствие Господу Богу, за двадцать пять лет пред сим сохранившему и прославившему верную ему и его помазанную Россию. Торжествуя священное для русских сердец воспоминание в стенах Императорского Эрмитажа, уцелевшего от грозившей ему за неделю до того опасности, все присутствующие взорами и сердцами с любовью и благоговением обращались к великому князю Михаилу Павловичу, которому сие единственное в мире знаменитое здание, памятник любви и уважения русских государей к вековым произведениям гениев, обязано своим сохранением.

В то самое время, когда последовал первый из ста одного выстрелов, которыми сопровождалось торжество, упали завесы с памятников пред Казанским собором, и лики знаменитых героев Отечественной войны, князя Кутузова Смоленского и князя Барклая де Толли, открылись благодарному потомству.

Пожар, собор, лицей, 1811 год Филипп Вигель, Иван Пущин

Предвоенный 1811 год ознаменовался не только освящением Казанского собора, но и пожаром Большого театра на Театральной площади и основанием Царскосельского лицея. Свидетелем всех этих событий был Ф. Ф. Вигель.

Несчастным происшествием начался печальный 1811 год. В то самое время, когда все тешились и плясали, встречая его, Большой каменный театр, близ Коломны, заново отделанный, славный и обширный, ровно в полночь загорелся; никакими средствами не могли унять пламя, и зарево его до утра освещало весь испуганный Петербург. Люди, которые ждут беды, во всем готовы видеть худое предзнаменование. Один только главный директор театра, Нарышкин, не терял веселости и присутствия духа: он сказал по-французски прибывшему на пожар встревоженному царю: «Ничего нет более: ни лож, ни райка, ни сцены, все один партер, tour est par terre» [«все на земле, сровнялось с землею»].

Я шел в это время пешком к себе на Малую Воскресенскую улицу с Фурштатской, от сестры и зятя Алексеевых, которые за неделю до того приехали. На столь дальнем расстоянии меня так и обдало светом...

Осень стояла сначала столь же ясная, тихая и жаркая, как лето; многие приписывали это действию кометы, которая все продолжала еще бедой сверкать нам в очи. Эта осень замечательна была двумя событиями в столице: окончанием и освящением Казанского собора и основанием Царскосельского лицея.

Вообще цари, и особенно самодержавные, любят оставлять потомству огромные памятники своего царствования; и замечательно, что чем более народ был угнетен, унижен, тем выше они воздымались: доказательством тому служат в преданиях существующий Вавилон, пирамиды, Колизей и все египетское и римское гигантское зодчество (греческие произведения в сем роде более отличаются грацией и совершенством форм). Когда император Павел окончил свой, по мнению его, чудо-дворец, что ныне Михайловский или Инженерный замок, и на короткое время поселился в сем сооруженном себе храме, то задумал воздвигнуть другой храм и Божеству и незадолго перед смертью своею заложил новый Казанский собор. Старый, даже при Елизавете, стоял почти на краю нераспространившегося еще города, над мутным ручьем, называемым Черной речкой, что ныне вычищенный, но все-таки грязный Екатерининский канал. Подобно некоторым, находящимся доныне в Петербурге церквам, был он не что иное, как продолговатый, просторный каменный сарай с довольно высоким деревянным куполом; позади его находилось обширное место, избранное для помещения его великого преемника.