Санкт-Петербург (СИ)

Дмитрий вдруг оказался в положении царя Петра, который и хотел бы бабам лучшей судьба, да ведь те сами ее боялись, привыкнув жить за мужиком! Поэтому, поняв психологию средневековой женщина, а тут еще и девчонки, он добавил:

— Непосредственно приказывать тебе будет трактирщик Пров. Он тоже будет отвечать за эту избу и печь. А ты будешь, как и у себя дома, сушить, поняла, глупая?

Он положил ей на голову барскую руку. На этот раз в этом жесте ничего не было сексуального, более отцовского. Барин как бы говорил: «Я твой отец и Господь, слушайся меня, хорошо работай и все будет нормально».

— А если будешь прекрасно работать, и продукция твоя окажется столь же вкусная и на рынке разбираемая, то ты будешь получать жалованье продовольствием. И тебе хватит и семье твоей достанется. Конечно же, одежда, рабочая, повседневная и парадная. Если дай бог, найдешь себе суженого на руднике и он захочет на тебе жениться, то я вас благословлю, дело-то праведное, божье. Ну вставай уже, глупышка!

Алена действительно встала, руками, рукавами вытерла слезы, улыбнулась, как всегда, ослепительно, деловито спросила:

— А кто дрова мне будет колоть, носить?

— Хм? — вопрос был для попаданца неожиданный и он задумался. К Прову ее прикрепить? На трактир много дров уходит, будет выделить долю и на сушилку. Хотя нет, зная трактирщика, он будет с нею скуп, а девка сама не потребует, заскромничает.

Алена, видя, что барин медлит, и не правильно это понимая, зачастила, умоляюще глядя на барина:

— Нет, поленья я могу и сама носить в избу, руки еще не отсохли, а вот бревна и сухостой везти из лесу, а также рубить здеся у меня не получится. Не бабья это работа, барин, помилосердствуйте!

— А-а, нет, конечно, — Дмитрий выбрался из своих дум, уже по-иному посмотрел на девчонку. Вот тебе и малая, а все уже понимает. Может, не надо тебе лезть не в свое дело? Хотя, с другой стороны, одна голова хорошо, а полторы лучше. И вы зря засмеялись над девкой. Полголовы Дмитрий имел в виду как раз свою. Мало он знал, оказывается, знал тонкости крестьянской жизни первой четверти XVIII века. А если подумать, то и в XXI столетии. Никогда ведь не сушил еще!

Вот и послушай пока и мотай на ус!

Глава 18

Оказывается, сушить натуральные продукты тоже не так просто. То есть, можно просто засушить, ну и получишь какие-то, гм, фекалии. Прежде всего, по словам крестьянской девки первой четверти XVIIIвека Алены в пересказе попаданца XXI века Дмитрия, надо приготовить сырье — ягоды промыть, просушить, промочить в медовом растворе. Грибы, мясо дичи и птицы, рыбы опять же промыть от мусора и грязи, потом разрезать на мелкие и желательно одинаковые кусочки. А уже потом — в рассол!

И если мед, в общем-то, есть и он относительно недорог, то вот рассол делается условно, несколько крупинок соли на полведра. Дорого! Вот и Дмитрий это почувствовал, что соли нет в грибах! Но ведь можно и исправить с его-то солеварением.

Далее, через полусутки, впрочем, иным и суток не хватает, сырье убираешь из корчаги, осторожно отжимаешь лишнюю жидкость, и теперь сушить!

— Барин, а про просушку надо говорить? — девка уже пришла в себя. Глаза весельем лучатся, так и прыснет в голос. Как же, зеленая крестьянка учит важного барина, скажешь кому, обсмеют!

Нет, технологию сушки он слушать не будет, он и предварительную-то подготовку жаждал прослушать на предмет, чего мастерице еще дополнительно надо. А она тут задницей опять крутит!

— Поговори мне еще, — буркнул он, — розог захотела? Увидел, что угроза не повлияла, добавил: — смелая ты. Вот отдам в замуж за многодетного вдовца — бедняка, вот и помаешься!

Посмотрел, что таки испугалась, усмехнулся, открыл дверь, гаркнул:

— Эй, люди, Прова мне в сушилку немедленно!

Голос Дмитрия уже знали. Он сразу же услышал разные голоса, зовущие трактирщика. Как же, сам барин зовет. И сам Пров прибежал, задыхаясь. Тоже не захотел обижать доброго барина, который, однако, может и гневаться.

Познакомил его с Аленой, рассказал про обязанности обоих, про двора, продукцию из леса и трактира. Пров слушал внимательно, но когда высматривал девку, глаза его маслянели. Поэтому напоследок пригрозил:

— И это, если тут без церковного венчания шуры-муры начнете делать, выпорю жестоко и сниму с трактира. Будешь без перемены работать в руднике.

Пробрало трактирщика, испугался и барина, и девку. Чего еще наболтает, а у него семья, четверо детей.

— Колоть дрова и носить, а также тяжелое что носить в избе поставлю твоего брата Еремея. На питание и на жизнь поставлю ему и продовольствие, и одежду в половину его. Сколько брату-то, сможет с этой работой?

— Двенадцать лет уже, — заторопилась Алена перед таким желанным местом для родственника, он сильный, жилистой, сейчас все тяжелые работа по дому делает за отца.