Санкт-Петроград

Как бы Тео к ней ни относился, она для себя уже все решила. Она не хочет, чтобы Тео погиб. И тем более — чтобы он превратился в безвольную марионетку этого мерзавца.

Слишком дорог стал он ей за эти считанные дни, сам того не заметив…

Слишком дорог. Возможно, дороже всего на свете.

Поэтому-то она и бросилась очертя голову в самое опасное место Санкт-Петрограда, без оружия и страховки, на голом энтузиазме, — лишь бы увидеть его. Поговорить. И помочь всё исправить. Хотя бы попытаться.

Вероятно, именно это романтики и поэты с умилением называют любовью, но сейчас Рите было не до слащавых слов. Лестница казалась бесконечной. Но где-то там наверняка Тео — одинокий, несчастный, ничего не понимающий. Несвободный.

Где-то далеко-далеко, на самой периферии сознания надрывно закричал какой-то зверь. Вопль взвился вверх — и резко оборвался на самой высокой ноте. Ускорив шаг, Рита толкнула очередную дверь.

23

За дверью царила кромешная тьма. В первые мгновения она грешным делом подумала, что опять умудрилась угодить в подземку, а потом вспомнила: из Инженерного замка нельзя уйти ни порталом, ни ментальной тропой. То ли естественная аномалия, то ли присутствие волгров сказывалось так: всем известно, что сильная энергетика способна искажать структуру пространства.

Свет зажёгся внезапно: безжалостно ударил по глазам, заставив их заслезиться, — болезненный красноватый свет, придающий всему вокруг воинственный и тревожный оттенок. Тео стоял у дальней стены, вытянувшись как струна и заложив руки за спину. Позади него на грубом подобии королевского трона каменным изваянием застыл фортучент. Его отец. Фортучент не шевелился, не моргал и, кажется, даже не дышал.

— Тео! — вскрикнула Рита и тут же осеклась: её голос, искажённый атмосферой замка, прозвучал до жути незнакомо.

Чужой голос.

Да и Тео будто стал чужим. Будто не было всех этих дней, сблизивших их общей целью и общими проблемами, сделавших из незнакомых — близкими, почти родными.

— Зачем ты пришла сюда? — монотонно, на одной ноте процедил он.

Рита предвидела нечто подобное. И всё же оказалась не готова к простому вопросу.

— Чтобы убедиться, что ты в порядке…

— Я в порядке. Убедилась? Можешь уходить.

Он был одет точно так же, как в их последнюю встречу: заправленные в сапоги узкие брюки и свободная рубашка с воротником-стойкой. Даже цепь, которую он по привычке перебирал пальцами, никуда не делась. Только пальто он сменил на длинный плащ без рукавов — скорее старомодно-будничный, чем пафосный. Однако сейчас Тео выглядел как истинный наследник, первый и единственный сын своего отца и будущий фортучент инфрамира. Нечто нематериальное, тонкое в его облике изменилось до неузнаваемости, перестроилось, переплавилось. Взгляд, осанка, мимика, голос — всё стало иным.

— Это не ты, — Рита замотала головой. — Серафим тебя околдовал…

— Серафим здесь не при чём! — резко сказал Тео. — Я добился своего: я вернул себе власть. Ты сыграла свою роль. Ты мне больше не нужна.

Это ложь. Лживые слова, внушенные ему насильно. Это не может быть правдой, это не его настоящие чувства…

В два шага Рита пересекла комнату, оказавшись рядом. Взяла его за руку, рывком развернула к себе, звонко щёлкнула пальцами прямо у него перед носом.

— Тео, приди в себя! — воскликнула она. — Хватит ломать комедию! Это не остроумно!

На мгновение в его глазах мелькнуло что-то до боли знакомое: вынырнуло на поверхность и тут же утонуло. Тео отстранился; взгляд снова стал мутным и безучастным.

— Уходи.

— Ты не прогонишь меня так просто! — Рита схватила его за плечи и хорошенько тряханула; ошеломленный её напором, Тео почти не сопротивлялся. — Очнись! Вернись! Возьми себя в руки и вспомни, наконец, кто ты!

Пол под ногами завибрировал, по замку будто прошла судорога. Тео зажмурился, затряс головой.

— Я не понимаю… Что за чушь… Хватит! — он дернулся и оттолкнул девушку с такой силой, что она отлетела на несколько метров, больно ударившись затылком о выступ на стене.

— Тео…

Рита попыталась заглянуть ему в глаза, но увидела там только тьму и ненависть. А ещё — жгучую, нестерпимую боль.

— Какая отрадная картина.

Серафим появился очень «своевременно» — будто нарочно ждал подходящего момента.

— Что ты с ним сделал? — Рита набросилась на него со всей яростью, на которую только была способна, и непременно сбила бы его с ног, но фальшивый ангел, проявив неожиданную прыть, ловко отскочил назад — чтобы, оказавшись вне досягаемости, тихо рассмеяться.

— Наивная… Это не я сделал, а ты сделала.

— Я?