Санкта-Психо

— А ты считаешь Патрицию шикарным заведением?

— Конечно. Шикарный отель.

Ян пытается понять, что она имеет в виду.

— Послушай… Каждая койка в Санкта-Психо стоит четыре тысячи спенн в день. Четыре тысячи спенн! Не пациентам, конечно, а нам, налогоплательщикам. Врачи, охранники, камеры, лекарства… за все платим мы. Больные даже не знают, как им хорошо… — Она криво улыбается. — Люкс-отель.

— И мы с тобой тоже работаем… не в самом люкс-отеле, а рядом.

— Вот за это и выпьем.

Они болтали еще с четверть часа. Ян встал и изобразил подавленный зевок.

— Пошел домой.

— Еще по одной? — Лилиан странно, как в замедленной съемке, подмигивает.

— Не сегодня. — Он покачал головой. Тоже медленно, стараясь подладиться под нее.

Не сегодня. Эту неделю надо быть в форме. В среду у него вечерняя смена — а это значит, он впервые останется наедине с детьми.

12

— И как ты, Ян? — спрашивает Мария-Луиза. — Хочешь что-то рассказать нам?

— Конечно… только особенно нечего рассказывать. Со мной все в порядке.

— Никаких проблем? Ничем не хочешь поделиться с коллегами?

— Нет… — Ян обводит взглядом коллег. Андреас, Ханна, Лилиан. — Никаких проблем.

— Это радует нас, Ян.

Понедельник. Пятиминутка «Хорошее настроение». Пятиминутка всеобщего взаимоумиления, как окрестил ее Ян. До прибытия детей персонал обсуждает собственное самочувствие.

Он впервые на таком собрании. Все смотрят на него, на новенького, и ему немного не по себе. Ему трудно одновременно расслабиться и о чем-то говорить.

— Я очень хорошо понимаю, какая важная и ответственная у меня работа, — сообщает он наконец, и пятиминутка всеобщего взаимоумиления заканчивается. Слава тебе, господи.

По распорядку дня — час сказок. И тут Алис Рами неожиданно подает признаки жизни. Если это и в самом деле так, если ему не показалось.

Неожиданно помогает маленькая Жозефин. Она тоже принимала участие в истязании мышки, но Ян пытается забыть этот случай, как и странное высказывание Лео насчет своего отца. Папа делал с мамой то же самое. Жозефин. Девочка как девочка. С куклой играет.

— Жозефин! — Он перебирает книги на полке. — Какую сказку тебе хотелось бы сегодня послушать?

Она кивает. Несколько раз.

— Почитай о Зверомастере.

— О ком, о ком?

— О Зверомастере!

Ян никогда в жизни не слышал о такой сказке. Жозефин идет к полке, роется в ящике с книгами и извлекает книгу — большую, как виниловая пластинка, но довольно тонкую. Он смотрит на заглавие — и правда «Зверомастер».

— Хорошо. Эту так эту.

Книга как книга, только имени автора почему-то нет, и картинка на обложке, похоже, нарисована карандашом от руки, очень бледно, — маленький остров в океане и башня маяка. Вообще, книга не типографская. Страницы скреплены самым обычным скотчем.

Он перелистывает книгу — на развороте текст занимает только левую половину, а на правой карандашные рисунки, тоже еле заметные.

Яну интересно — что это за книга? Ему самому уже хочется почитать про Зверомастера.

— Общий сбор! — кричит он. — Сказка!

Дети рассаживаются, устраиваются поудобнее на подушках. Ян присаживается на стул:

— Сегодня мы будем читать про Зверомастера.

— А кто это? — спрашивает Матильда.

Ян смотрит на Жозефин в ожидании подсказки. Но та молчит.

— Сейчас узнаем…

Он открывает книгу:

Жила была женщина по имени Мария Бланкер. Она умела делать зверей, но все равно была очень одинока. От одиночества она поселилась на крошечном островке в океане, а там, кроме нее, был только старый маяк, но он не светил. И вот стала она жить на этом острове. Построила хижину из выловленных в воде бревен и жила в ней.

Но на маяке тоже кто-то жил. На почтовом ящике стояло «Господин ЦИЛИЦИЛОН ВЕЛИКИЙ». Каждый вечер Мария слышала тяжелые шаги — кто-то спускался и поднимался по лестнице.

Мария не хотела прослыть невежей, поэтому она, как только поселилась на острове, постучала в дверь маяка. И, по правде сказать, обрадовалась, когда никто не открыл.

Откуда ему известно имя? Мария Бланкер?

И слово «Цилицилон» звучит как название препарата. Что-то медицинское.

Карандашный рисунок. Корявая бревенчатая хижина, на заднем плане — маяк. Бревна еле заштрихованы, они получились светло-серыми, будто выгоревшими на солнце. А маяк высокий и узкий, как спичка.

— Читай дальше!

Это Жозефин.