Санкта-Психо

Если он и в самом деле забыл закрыть дверь, это серьезная ошибка. Таких ошибок в дальнейшем допускать нельзя — тогда наверняка поставят камеру наблюдения.

— Вот так… Довольна, гражданка Мира?

Девочка с энтузиазмом кивает, наклоняется над постелью и по очереди гладит кукол по голове, после чего засовывает палец в нос и смотрит на Яна.

— А что хотел дяденька? — спрашивает она ни с того ни с сего. — Он хотел забрать Вилле и Валле?

Ян оцепенел:

— Какой дяденька?

Мира вынимает палец из носа:

— Дяденька… который здесь был.

— Никакого дяденьки здесь не было.

— Был-был, — уверенно заявляет Мира. — Я его сама видела. Когда было темно.

— Ты хочешь сказать, ночью?

Она кивает и показывает на ножной конец своей кроватки:

— Он стоял вон там.

Ян пытается собраться с мыслями.

— Тебе приснилось, — говорит он наконец. — Этот дяденька тебе приснился.

— Не-а!

— Да, Мира. Ты же спишь иногда, и тебе снится то, чего на самом деле нет… например, тебе же снится иногда, что ты играешь в прятки, а на самом деле лежишь и спишь в своей кроватке?

Она задумывается. Такая мысль ей в голову не приходила. Подумав, она кивает.

Слава богу, убедил. Кто бы теперь убедил его самого. Посторонний в детской спальне!

— Ну вот и хорошо. Боюсь, мы мешаем Вилле и Валле спать.

Они выходят из спальни. Мира скачет впереди на одной ножке и, похоже, уже забыла ночное приключение.

Но Ян-то не забыл. Он возвращается в воспитательскую, но там уже никого нет. Только Андреас у мойки споласкивает свою чашку из-под кофе.

— Закончили?

— Ну.

— И к чему пришли?

— Да так… ни к чему. Дверь надо запирать. И самим запирать, и за другими следить, чтобы не забывали.

— Мудрое решение.

Ян слышит хлопок наружной двери и бросает взгляд в окно.

Ханна. Идет быстрым шагом по двору, на ходу застегивая куртку. Ночная смена закончена.

Ну нет. Он быстро натягивает сапоги и догоняет ее у калитки:

— Ханна?

Она останавливается и смотрит на него, как на незнакомого:

— Я иду домой. Что случилось?

Ян оглядывается — во дворе никого нет. Но все равно надо быть осторожным.

— Мире снятся кошмары.

— Вот как?

Голос совершенно безразличный. Ни капли тепла. Ян понижает голос:

— Ей приснился дяденька.

— Она и раньше сны рассказывала, это…

— Дяденька сегодня ночью стоял в детской спальне, у ее кроватки.

Она по-прежнему смотрит на него без всякого выражения. Он переходит на шепот:

— Ханна… ты впустила кого-то через шлюз?

Она не выдерживает и опускает глаза:

— Ничего страшного. Это друг.

— Друг? Твой друг?

Она не отвечает, смотрит на часы:

— Сейчас подойдет мой автобус.

Он вздыхает и идет ее провожать.

— Ханна, мы должны…

— Я не могу и не хочу сейчас об этом говорить, — прерывает его Ханна. — Ты должен мне верить… все спокойно. Мы знаем, что делаем.

— Мы? Кто мы, Ханна?

Ханна не отвечает, открывает калитку и с шумом захлопывает ее за собой. Ян стоит неподвижно и смотрит ей вслед. Ему приходит в голову старая и не особенно смешная история.

«Что это за дама, с которой я тебя видел вчера?» — «Никакая это не дама. Это моя жена».

Так же мог бы и он ответить на вопрос Миры.

А что хотел дяденька?

Никакой это не дяденька, Мира. Это Иван Рёссель.

35

По дороге домой Ян принимает решение: больше никаких вылазок в Санкта-Психо. Ни в подвал, ни в комнату свиданий. Хватит. Слова Марии-Луизы произвели на него впечатление.

Он был почти уверен, что закрыл за собой дверь. Скорее всего, Ханна — но это, в конце концов, неважно. Ей тоже пора кончать с ночными посещениями.

Не пора кончать, а надо кончать. Немедленно.

Он открывает дверь и останавливается.

На коврике лежит большое письмо. Но это, понятно, не ему. Он всего лишь почтальон. На конверте две жирных буквы: S. P.

Вздохнув, Ян перешагивает конверт. Не хочет до него даже дотрагиваться. Но не может же этот чертов конверт вечно валяться в прихожей! Он поднимает его… Раз уж поднял, можно с тем же успехом и распечатать.

Тридцать шесть писем, маленьких и больших. Ян садится за кухонный стол и перебирает конверты. Ни одного письма Марии Бланкер. Зато одиннадцать штук одному адресату. Ивану Рёсселю.

Многовато у него эпистолярных друзей.

И что они от него хотят?

Ян сомневается, но недолго — вспоминает Ханну и открытую подвальную дверь. Наугад берет одно из писем Рёсселю. Обычный белый конверт, без обратного адреса. И запечатан довольно небрежно.

Достает из ящика филейный нож и поддевает клапан. Клейкая полоска легко подается. Письмо открыто.

Чтение чужих писем. Перлюстрация. Слово неприятное, даже постыдное, но он все равно засовывает в конверт два пальца и достает тонкие листки, исписанные аккуратным мелким почерком.