Санкция на жизнь

Стас дернул Поребрика за шиворот и поволок за собой к зоне весового контроля, откуда можно было попасть к переходным рукавам, ведущим на стартовые площадки. Спецназовцы не сразу заметили, что их «подопечные» дали деру, поэтому у Нужного и Поребрика возникло небольшое преимущество. Но уже спустя несколько секунд за спиной раздались выстрелы. Санкциры выпустили несколько очередей вслепую и прекратили огонь – видимо, побоялись ненароком зацепить своих.

Метров через пятьдесят Стас почувствовал, как его сносит в сторону горячим и сухим воздушным потоком. Он схватился за провисший кабель и придержал Поребрика, который был бледен, словно фарфоровый сервиз.

Его страшная разбитая физиономия приблизилась, и Стас заметил, как напряжены желваки и пульсирует жилка на вспотевшем лбу.

– Я доштану этого монштра, Нужный, – прошамкал Поребрик.

– Сбрендил? – взорвался Стас. – Если мы не доберемся до стартовых площадок в ближайшие пару минут, нас вынесет в вакуум! Ты не чувствуешь, что атмосфера уходит?

– Чувшстувую…

– Пошли, кретин! Или зря ты столько сил просрал?

– Не жря, Нужный. Я сумел увидеть…

Поребрик вдруг осекся.

Стас с ужасом вгляделся в его расширенные зрачки, где плясали отблески агонизирующих дюз погибающего челнока, все больше заваливающегося на бок и грозящего подмять под себя все живое в ангаре.

Ветер усиливался. Еще немного – и поток засосет их тела в месиво из горячей плазмы и ледяного дыхания Харона.

– Иди, Нужный, и… держи масть… – Разбитые побелевшие губы Поребрика еле шевелились. – Без вшякой патетики. Прошто – пошел прочь.

Стас сделал шаг назад. Только теперь он заметил, как по мощным рукам сокамерника прокладывают себе дорожки извилистые струйки крови.

Стало быть, одна из очередей «Рарий» все-таки нашла свою жертву…

Нужный развернулся и что было мочи рванул по узкому проходу между наставленными друг на друга маркированными контейнерами.

Ты прав, дружище. Без всякой лишней патетики…

Больше он не оборачивался.

В хаосе успел лишь заметить, как мимо проскользнул пухлый силуэт кума в развевающейся тунике. Тот матерился и сыпал угрозами. Обещал сгноить всех в карцерах. Нужный не стал трогать плешивую тварь, любившую стравливать антисоцов с детьми…

Пусть этот «монштр» достанется Поребрику. Он его не пропустит.

«Уиндел!» – вспомнил вдруг Стас, резко останавливаясь. Ветер уже был такой сильный, что приходилось придерживаться за гофрированные стенки контейнеров, чтобы не быть затянутым в коловерть, разыгравшуюся возле искореженного шаттла, застрявшего в посадочной шахте.

– Уиндел! – заорал Нужный. Как будто ученый мог услышать его среди такого шума.

Кусок раскаленной обшивки протаранил соседний контейнер. Стас отшатнулся и чуть было не взмыл вверх, подхваченный восходящим потоком. Дышать становилось все трудней.

– Ну извини, мне некогда тебя искать…

Щурясь от ветра, он пошел вперед, цепляясь руками за выступы. Дым постепенно рассеивался, и становилось холоднее – воздух выходил из разгерметизированного ангара все стремительнее.

– Давай-давай, еще немного, – просипел Нужный, подбадривая сам себя. – Не зря же столько дерьма на душу принял…

И тут он увидел, как сквозь рассасывающуюся дымовую завесу проступили две неясные тени. Одна побольше, вторая маленькая, с размытыми длинными конечностями.

Через секунду ветер сдернул завесу из гари, и стало видно, как совершенно голый, залитый кровью Жаквин Уиндел стоит, хищно пригнувшись к полу. Готовый прыгнуть в последний раз, чтобы намертво вцепиться в глотку врага. А напротив – Гарсиа помахивает из стороны в сторону своим острым тесаком, который в тумане показался Стасу продолжением рук.

И когда только они успели найти друг друга посреди этой неразберихи?…

Эти двое даже не заметили, что на небольшой площадке перед входом в зону весового контроля появился еще кто-то. Это была только их арена! Они были поглощены противостоянием, в которое их втравил сумасшедший извращенец-начальник.

Их уже не волновали взрывающиеся баллоны с метаном и уходящие в пространство остатки воздуха.

Между антисоцами «Харона-зеро» пылала ненависть. Она была горячее самой высокотемпературной плазмы и страшнее самого глубокого вакуума. Эта ненависть состояла из миллиардов кусочков убитых надежд так и не повзрослевшего мальчика, угодившего в жестокую изнанку благолепного мира, и одного ужасного разочарования гениального астронома, верившего когда-то в человеческое понимание и силу разума.

Их уже не нужно было стравливать.

Началась цепная реакция жажды смерти. Которая так неожиданно и ярко проявляется именно в тех людях, от коих меньше всего ожидаешь ее в обычных обстоятельствах…

Время словно бы замедлило свое течение для Стаса.