Санктум (СИ)

Эдвард медленно приблизился ко мне, знаками показывая, что я должна успокоиться. Он обхватил меня ногами, очень крепко. Его лицо было близко. А затем он потянул из моего рта загубник, отнимая его у меня. Я в ужасе замотала головой, хотя сама видела – воздух на исходе. Мне все равно придется сделать это. И у нас есть запасной баллон. Вот только нам не хватит на декомпрессионный подъем! Мы умрем оба. Так не лучше ли дать шанс Эдварду выбраться одному?

Я попыталась отпихнуть его от себя, показывая убираться, но он и не думал уступать. Насильно выдернув мой загубник, он так же насильно вставил мне свой, чтобы я могла дышать. Жестами он не просто просил, он приказывал мне успокоиться. И я сумела. Очень трудно отказаться от собственной жизни, когда ты близок к смерти. Я прижала загубник ко рту, жадно, с благодарностью втягивая воздух. Едва ощущала, как Эдвард отстегнул мои ремни, и испорченный баллон медленно полетел на дно. Отстегнув и свои ремни, Эдвард умудрился надеть на меня свой жилет со снаряжением прямо в воде, в подвешенном состоянии.

Я мысленно пыталась посчитать оставшийся у нас запас. Один баллон мертв, во втором воздуха едва ли на час. Резервный полон. У нас есть запас кислорода на три часа – делим пополам, по полтора часа на каждого. Мы на сорока метрах, это минимум четыре остановки по пятнадцать минут, а лучше бы по полчаса, если хотим выжить. Еще проплыть двести метров неизвестно куда. Должно хватить впритык – это если точно знаешь, что делаешь. Но мы не знали. И мы все еще висели в воздухе без движения вперед.

Я показала, что я в порядке, чтобы не тянуть время. И мы поплыли.

Я несла на себе оба баллона и фонарь – Эдвард двигался налегке, сбоку от меня, чуть позади, указывая мне путь. Он дышал, используя запасной загубник, хотя я даже не могла видеть, как он это делает. Я посмотрела на манометр и поразилась тому, насколько показатель давления высок. Баллон был полон! Такое впечатление, что Эдвард из него и вовсе не дышал. Или измеритель сломался и указывает неверно? Или Эдвард подал мне загубник от резервного баллона, а я не заметила подмены? Я оставила этот вопрос на потом. Сейчас важнее было выбраться.

Наконец, впереди показалась стена. Проход в ней был широким, неопасным. Мы двигались осторожно, вполне умещаясь в нем вдвоем, приближаясь – я надеялась на это – к спасению. 

К счастью, пещера очень полого поднималась – это существенно сокращало время будущей декомпрессии, даря надежду на хороший исход путешествия. Вот и двести метров позади, а выхода наверх все не видно. Извилистый путь продолжался, казалось, бесконечно, и вывел нас в еще одну большую пещеру. Прошел час пути! Больше, чем мы плыли до тупика! Теперь точно нет пути назад, даже если бы мы захотели вернуться. Да и на декомпрессию воздуха на двоих не осталось. Я мысленно начала прощаться с жизнью, когда Эдвард остановился и указал мне пальцем наверх. 

Я посмотрела и увидела очень далеко нашу цель – воздух. Возможно, это просто пузырь, и тогда мы погибли. А возможно, это еще одна пещера. Эдвард, конечно, не мог быть здесь за шесть минут и вернуться обратно, тогда как вместе мы плыли сюда час, так что это было всего лишь предположение, что нас ждет твердая почва под ногами.

Я показала жестами время декомпрессии, и Эдвард кивнул. Я сердилась на него, потому что он игнорировал протянутый ему загубник. Он снова обхватил меня ногами и показал жестами, что с ним все в порядке. Я не поверила ему. Я злилась.

Мы зависли на двадцати метрах, и я приказала Эдварду затолкать загубник себе в рот. Он послушался, но зачем-то плавно переместился мне за спину. Я подозревала, что это для того, чтобы я не видела, если он вновь решит нарушить устав. Черт те что! Этот мальчик умрет на моих руках, когда мы поднимемся наверх!

Его ноги и руки обхватили меня сзади, и я почувствовала себя удивительно спокойно. Я прижала свои руки поверх его, боясь, что он уйдет. Не бросит меня – нет. Что он умрет по глупости, потому что не слушается правил, не понимая (или понимая?), чем ему это грозит. Бог мой, может, он пытается спасти меня ценой собственной жизни? Я не хотела принимать такую жертву. Я бы, скорее, поступила наоборот. Но я не могла заставить его дышать вместо себя. Он был сильнее меня физически, и гораздо упрямее, судя по всему.

Баллон был полностью израсходован, когда мы зависли в семи метрах от поверхности – последняя остановка.

Эдвард переместился снова, оказавшись передо мной, внимательно вглядываясь в мое лицо. Я показала ему, что все в порядке, и он кивнул. Загубник был у него во рту, как я приказала, но я не видела ни единого пузырька! Он берег воздух для меня. Как он смог выжить на глубине тридцати пяти метров, почти не дыша? Я спрошу это у него позже, если он все еще не будет глупым мертвецом!