Сансара

Но детские старания перекрыли все негодование, лебеди, еле касаясь земли, взлетали, размахивая в воздухе тоненькими ручками-крылышками, и старались как никогда вытягивать свои длинные шейки. Руслан Цагоев, как настоящий принц Зигфрид, пытался отличить двойников Одиллию и Одетту и от этой трудной задачи уходил в головокружительный мир фуэте с таким рвением, что Вандикоз Мурьянович схватился за сердце, предчувствуя провал. Но Руслан доказал свою состоятельность, чем вызвал град заслуженных оваций. После студии на сцене появились знакомые всем попсовые звезды, лидерский состав со всеми присущими случаю штампами. Зал постепенно переполнялся так, что и на галерке не хватило мест. Не успел народ дождаться финала, как музыка зазвучала уже в фойе. Костя не давал присутствующим опомниться. Торжественно открылись двери, и он широким жестом пригласил всех присутствующих на банкет. Публика не заставила себя долго упрашивать. Вот только Воронов, неожиданно выросший из-за Элиной спины, остановился в проходе.

- Они танцевали ужасно, это вы с ними репетировали? - мгновенно атаковала Эльвира.

- Победителей не судят, - широко улыбнулся Воронов своей роскошной улыбкой и, взяв ее за руку чуть выше локтя, попытался проводить к выходу.

- Я привыкла передвигаться без посторонней помощи, - она одернула руку. - И как прикажете это все понимать?

- Как жертву, видите ли, в древности жрецы для того, чтобы получить желаемое, всегда приносили богам жертву. Я принес ее вам, как богине Терпсихоре.

- Вы хотите так все обставить, чтобы после этого принести в жертву меня, но кому и зачем? Вы меня пугаете!

- Можете считать, что я задабриваю судьбу! Очищаю душу от тяжелых гирь крупных денежных капиталов, которые тяжким грузом тянут к земле, особенно если их вовремя не отбелить.

- Все понятно, правды от вас не дождешься, значит, это будет мне стоить еще дороже! - Эля не хотела выказывать свою радость, не понимая, во что может вылиться этакий «подарок». Поверить в «такую» любовь хотелось, но это был скользкий путь, сносящий голову и ослабляющий чувство самосохранения. Но остаться неблагодарной было не вежливо. Меткий выстрел Константина попал в цель. Эльвира не могла не испытывать чувство счастья, не каждый «аллигатор» способен на подобный поступок. И хоть Эльвира не могла позволить себе сдаться без боя - она понимала, что царапает скалу.

- А вы, Эльвира Алексеевна, оказывается, злая и циничная женщина, - делано обиделся Воронов.

- А вас, Роман Анатольевич, добрые и покладистые, как бормашина зубного врача, раздражают своей однообразной вибрацией.

- Значит, это вы для меня стараетесь?

Эля попыталась освободиться от неотступно поддерживающей ее под локоток цепкой вороновской руки.

- А вы, можно подумать, для меня? - она опять попыталась вывернуться от его руки.

- Считайте, что я стараюсь не для вас, а для искусства! - врал Воронов. - Не все же вам получать аплодисменты от благодарных зрителей. Я никогда не испытывал счастья всенародного признания, так можно хотя бы за свои собственные деньги получить признание публики?

- Главное, чтобы подарок ваш, Роман Анатольевич, был бескорыстным и не потребовал от меня взамен того, чего я вам дать не смогу…

- Что вы, я надеялся только на то, что сможете!

- А если НЕТ? Назад заберете?

Так они ворковали бы до самого утра, если бы Константин активно не потребовал героев дня к банкету. Все уже стояли на изготовке с налитыми пенящимися бокалами в руках. Событие проникло в самое сердце зала, публика была явно заворожена проявлением чуда в повседневной жизни. Это чудо пробуждало веру в таинственных благодетелей, и народ размяк. Всем хотелось воплотить свою хоть маленькую, но мечту, с помощью сказочно богатых спонсоров из таинственной страны бизнеса. Вышколенные официанты честно выделывали кренделя, летая по скользкому паркету. Под вспышки камер они сбивались с ног, не успевая открывать шампанское и наполнять фужеры. Столы прогибались от груза деликатесов: подносы с красной и черной икрой, натуральные соки и напитки покрепче, гора фруктов и двухметровый торт с шоколадной скульптурой театра - в рекламе не нуждались. Гость шел потоком, рекой, не ограничиваясь коротким фуршетом, он заполнял все коридоры, комнаты и фойе. Весть о дорогом подарке звенела над воскресной Москвой на все мелодии мобильных телефонов. Сарафанное радио распускало слухи о важном событии в жизни высшего общества. С мобильников журналистов во все стороны света неслись восторженные возгласы:

«Это Воронов, он подарил Литвиновой театр!»

«Да все было изначально ясно - она лишь часть его пиар-кампании!…»

«Но зато какой информационный повод!»

«Что вы, прямой репортаж будет стоить гораздо дороже…»