Сансет Парк (ЛП)

Сейчас она — новая Эллен, Эллен Брайс, которая в прошлом месяце отказалась от всех внешних украшений себя, чтобы выразить ее новое отношение к своему телу, каковое появилось от ее нового отношения к своему сердцу, и это отношение — суть ее отношений с ее внутренней я. В течение одной, принесшей столько смелых решений, недели в середине марта, она обрезала свои длинные, кучерявые волосы короткой рамкой прически 20-х годов, выбросила все статьи и заметки о правилах одежды, и начала заниматься своим лицом — помадами, тенями, тушью, пудрой — каждый раз, как выходила из дома, и эта женщина, описываемая в дневнике Морриса Хеллера, как кроткая, женщина, которая вызвала в окружающих желание помочь ей и защитить ее от неприятностей мира, больше не излучает ауру жертвенности и нервной неуверенности; и она сидит на диванчике у восточной стены в Балтазаре, одетая в черную кожаную миниюбку и обтягивающий ее кашемировый свитер, отпивает глотками белое вино и наблюдает за входящей в дверь Алис, рассматривает людей, проходящих мимо нее, и она наслаждается вниманием окружающих, наслаждается тем, что знает — она самая желанная женщина в этом месте. Перемена в ее облике была вызвана совершенно нежданным событием, произошедшим в феврале, за одну неделю до того, как Алис и Джэйк покончили с их шатким романом, когда никто другой, как Бенджамин Самуэлс, старшеклассник, от кого забеременела Эллен почти девять лет тому назад в павильоне летнего дома его родителей на юге Вермонта, вошел в офис, где работала Эллен, в поисках места для рента в Парк Слоуп или в ближайших к нему районах, двадцатипятилетний Бенджамин Самуэлс, сейчас взрослый молодой человек, занимающийся продажами в магазине мобильной связи Т-Мобил на Седьмой Авеню, бросивший учебу в университете, молодой человек, лишенный интеллектуальных способностей, необходимых для юридического права или медицины, на что так возлагали надежды его родители, но такой же привлекательный, как всегда, как никогда — из красивого юноши с красивым телом футболиста вышел красивый сильный мужчина. Он поначалу не узнал Эллен, и, хотя она заподозрила в широкоплечем молодом человеке, сидящем напротив нее, повзрослевшее воплощение юноши, которому она отдала себя много лет тому назад, она подождала, пока тот не заполнит все пустые места анкетной формы, и лишь тогда назвала себя. Она заговорила с ним тихо и бесчувственно, не зная, рад ли он будет или нет, не зная, если он вообще вспомнит ее, но Бен Самуэлс вспомнил ее, и Бен Самуэлс был рад вновь увидеть ее, так рад, что встал со стула, обошел стол и приблизился к Эллен, и заключил ее в горячие приветственные объятия. Они провели день, расхаживая по пустым квартирам, поцеловавшись в первой же квартире, занявшись любовью во второй; и, после того, как Бен Самуэлс нашел жилище по соседству, он и Эллен продолжали заниматься любовью каждый день. Потому Эллен обрезала свои волосы — потому что Бен загорался при виде ее шеи сзади — и как только она обрезала волосы, она поняла, что он станет еще более чувственным с ней, если она начнет одеваться по-другому, в более чувственные одежды. До сих пор она скрывала Бена от Алис, Бинга и Майлса, но после стольких изменений вокруг, четвертого требования суда, неизбежного расселения их небольшой группы, она решила, что сегодня она расскажет Алис о необычной вещи, приключившейся с ней.

Алис целует ее в щеку и улыбается ей улыбкой Алис, и Эллен смотрит на то, как ее подруга садится на стул напротив диванчика, она спрашивает себя, смогла ли бы она когда-нибудь нарисовать так, чтобы полностью передать эту улыбку, самую теплую, самую светлую улыбку на Земле, улыбку, которая выделяет Алис из всех знакомых ей людей, всех когда-то знакомых, или будущих знакомых, которых она встретит до конца своей жизни.

Ну, девочка, говорит Алис, полагаю, великий эксперимент закончился.

Для нас, наверное, говорит Эллен, но не для Бинга и Майлса.

Майлс возвращается во Флориду через три недели.

Я забыла. Только для Бинга. Как жаль.

Я думаю, через десять дней. Если я поработаю понапряженнее, я смогу закончить последнюю главу к тому сроку. А как ты, может, хочешь съехать сейчас?

Я никогда не захочу съехать сейчас. Просто мне становится страшно. Если придут копы, они выбросят наши вещи на улицу, все сломается, Бинг начнет чудить, всякие разные неприятные возможности приходят на ум. Десять дней — это еще далеко, Алис. Я думаю, ты должна начать искать новое место.

Сколько у тебя есть вариантов?

Много в Слоуп Парк, не так много в Сансет Парк.

Но Сансет Парк дешевле, то есть Сансет Парк — лучше.

Сколько ты сможешь заплатить за рент?

Насколько возможно.

Я проверю наши списки после обеда и скажу тебе, что у нас есть.

Но, может, ты устала от Сансет Парк. Если ты хочешь перебраться в другое место, у меня нет с этим никаких проблем. Пока я смогу оплачивать мою половину, где угодно — пойдет.

Дорогая Алис…

Что?

Я и не знала, что ты хочешь разделить жилье.

А ты?

В принципе, да, но что-то произошло, и я теперь размышляю о другом.

О другом?

Об одном другом.

О?