САНСИРО

— Да, мне это нравится.

— У кого же вы учитесь?

— Ну, я не настолько талантлива, чтобы приглашать учителя.

— Позвольте взглянуть?

— Это ещё не закончено, — сказала Ёсико, протягивая Сансиро рисунок. Он сразу узнал садик возле дома Ёсико, хотя, кроме неба, ярко-красной хурмы перед домом и кустов хаги у входа, на рисунке ничего не было.

— Очень хорошо, — заметил Сансиро, разглядывая рисунок.

— Хорошо? — удивилась Ёсико. Удивление её прозвучало вполне искренне, не то что похвала Сансиро. Но Сансиро сейчас уже не мог ни обратить свои слова в шутку, ни придать им убедительность. В любом случае Ёсико стала бы его презирать. Продолжая разглядывать рисунок, Сансиро чувствовал себя смущённым.

В комнатах, видневшихся с веранды, стояла тишина. Не только в гостиной, но и на кухне никого не было.

— Ваша матушка уехала в деревню?

— Нет ещё, только собирается.

— Она дома?

— Нет, пошла сделать кое-какие покупки.

— Это правда, что вы переезжаете к Сатоми-сан?

— А почему вы спрашиваете?

— Просто так. Недавно был разговор об этом у Хироты-сэнсэя.

— Возможно, и перееду. Но пока ничего ещё не решено.

Сансиро начал о чем-то догадываться.

— А давно Нономия-сан знаком с Сатоми-сан?

— Да, они друзья.

«Просто друзья? — подумал Сансиро. — Мужчина и женщина? Может ли быть такое?» Однако расспрашивать об этом Сансиро больше не решился.

— Я слышал, что Нономия-сан учился у Хироты-сэнсэя?

— Да…

Наступила пауза.

— А у Сатоми-сан вам будет удобнее жить?

— Мне? Разумеется. Вот только боюсь стеснить её старшего брата.

— Разве у Минэко-сан есть брат?

— Да, он учился в университете вместе с моим братом.

— Он тоже физик?

— Нет, он юрист. Был у них ещё старший брат, друг Хироты-сэнсэя, но он рано умер, и теперь у Минэко-сан никого не осталось, кроме Кёскэ-сан, второго её брата.

— А мать с отцом?

— У Минэко нет родителей, — ответила Ёсико, чуть улыбнувшись с таким видом, словно об этом все должны были знать. Они умерли, наверно, очень давно, раз Ёсико совсем их не помнит.

— Так вот почему Минэко-сан бывает у Хироты-сэнсэя!

— Да, я слышала, что её покойный брат был очень дружен с ним. Кроме того, Минэко-сан увлекается английским и время от времени, я думаю, занимается с Хиротой-сан.

— А у вас она тоже бывает?

Между тем Ёсико принялась за свою акварель, нисколько не стесняясь присутствием Сансиро, но это не мешало ей отвечать на его вопросы.

— Минэко-сан?.. — переспросила она, нанося штрих на тростниковую крышу под хурмой. — Пожалуй, перечернила немного.

— Пожалуй, — на этот раз честно подтвердил Сансиро.

Ёсико смочила кисть и, смывая чёрную краску, ответила наконец на вопрос Сансиро:

— Да, бывает.

— И часто?

— Часто, — сказала Ёсико, не отрываясь от мольберта. С той минуты как она занялась своим рисунком, Сансиро почувствовал себя непринуждённее.

Некоторое время они молчали. Ёсико старательно смывала с тростниковой крыши черноту, но кисть, обильно смоченная, не слушалась девушки, и, заглянув в рисунок, Сансиро увидел, что чёрная краска растекается во все стороны мутными полосами, отчего ярко-красная хурма приобрела цвет прелой. Наконец Ёсико положила кисть, слегка запрокинула голову и стала разглядывать рисунок, держа его на вытянутых руках. Потом призналась едва слышно:

— Не получилось.

Рисунок и в самом деле не получился. Сансиро стало жаль девушку.

— Оставьте это. Нарисуйте что-нибудь другое.

Ёсико не обернулась, лишь искоса взглянула на Сансиро большими, с поволокой, глазами. Сансиро ещё больше стало жаль её. Но тут она вдруг рассмеялась.

— До чего же я глупая! Почти целых два часа убила. — С этими словами Ёсико замазала рисунок вдоль и поперёк жирными штрихами и захлопнула коробку с красками. — Ну, хватит. Пойдёмте в гостиную. Напою вас чаем.

Сансиро не хотелось снимать ботинки, и он остался на веранде. Девушка казалась ему забавной: предложила чаю после того, как они уже так долго разговаривали. Но у него не было ни малейшего желания насмехаться над нею. Напротив, слова «напою вас чаем», произнесённые как-то вдруг, доставили Сансиро особое удовольствие. Правда, это ощущение не имело ничего общего с чувством, которое возникает у мужчины по отношению к женщине.

В гостиной послышались голоса. Это, наверно, Ёсико разговаривала со служанкой. Вскоре раздвинулись перегородки и Ёсико появилась с чайной посудой. Теперь Сансиро мог хорошенько рассмотреть девушку, потому что она стояла прямо перед ним, и он подумал, что никогда не встречал лица более женственного.