Санта действительно существует?

Рациональный человек, который пытается вести себя иррационально, похож на логика, использующего системы Рассела или Тарского, чтобы избежать парадокса. В какой-то момент Тарскому приходится понять смысл выражения «Это предложение неверно», чтобы сформулировать, как его избежать. Точно так же приверженец рационального выбора, пытающийся действовать спонтанно, осознаёт, что спонтанность — это внутреннее побочное преимущество и что на самом деле нужно пытаться не пытаться его получить. Чтобы попытаться, я не должен пытаться. Но если я пытаюсь достичь успеха (путем отсутствия попыток), то мне периодически надо как-то оценивать свой прогресс. Я должен проверять, насколько я приблизился к спонтанности, и, если что-то пойдет не так, внести изменения в свои действия. По сути, мне нужно разделиться надвое: одна половина станет считать, что пытаться быть спонтанным — нерационально, а вторая половина забудет об этом и все-таки попытается!

Рациональная теория нерациональности разделяет нас не только на внутреннем, но и на общественном уровне.

Существует множество примеров того, как группа людей стремилась к общей цели, но не достигала ее, потому что каждый думал о личной выгоде. Такое часто происходит, когда людям нужно делиться чем-то друг с другом. В XIX веке в Англии произошла так называемая трагедия общинного поля, которая была вызвана как раз парадоксальной логикой. Британские фермеры активно пользовались общинными полями (то есть землями, которые не принадлежали никому). Любой человек мог выгнать туда свой скот и оставить его пастись. При этом каждый фермер рассуждал так: если взять небольшой кусочек поля, примыкающий к моей ферме, и огородить его, то у меня будет и собственное место для выпаса, и общинное поле. Проблема заключалась в том, что такие мысли пришли в голову абсолютно всем. Общинные поля поделили, и фермеры в итоге остались внакладе. Эти люди — так же как и те, что пытаются достичь спонтанности и потому не достигают ее, — повели себя рационально и в результате потеряли все.

Как же нам решить эту проблему? Один из вариантов — создать тайное общество, группу мудрых философов (то есть вас и ваших друзей11), которая будет рассказывать фермерам, что общинными полями управляет невидимая фея Общиния. Она ездит на волшебной мыши, носит корону из боярышника, а если кто-то покушается на ее поля, тут же награждает нарушителя неоперабельным раком глазного яблока.

Теперь фермер, которого рациональность заставляет отгородить для себя часть пастбища, не станет этого делать из страха перед Общинией. Вы со своими друзьями придумали откровенную чушь, но полезную для всех.

«Трагедия общинного поля» осталась в далеком прошлом, но не так давно, в XIX веке, человечество столкнулось с другой проблемой глобального характера. Старый образ жизни с его бескорыстными и спонтанными взаимоотношениями между людьми и обоюдной щедростью постепенно заменялся новым порядком — четким и рациональным. Об этом говорили не только консерваторы. Карл Маркс, не имевший никаких склонностей к консерватизму, писал в своем «Манифесте коммунистической партии»: все, что казалось нам привычным и стабильным, тает на глазах. Капитализм заменил человеческие отношения, основанные на чувствах и взаимности, экономическими, строящимися на деньгах. И тогда несколько мудрых жителей Нью-Йорка решили создать легенду, чтобы остановить постоянное давление на культуру и позволить людям видеть мир не таким приземленным и прагматичным (это было что-то вроде нашей фантазии о фее Общинии). Как рассказывает историк Стивен Ниссенбаум в своей книге «Битва за Рождество» (Battle for Christmas), такая легенда появилась в кругу богатых ньюйоркцев, выходцев из голландских семей, среди которых были, в частности, Вашингтон Ирвинг и Клемент Кларк Мур. Уже в начале XIX века этих людей беспокоил тот факт, что их некогда мультикультурный город может стать безликим и скучным. Чтобы предотвратить такое, они изобрели Санта-Клауса. Конечно же, они не выдумали его полностью, как мы — фею Общинию. Они объединили несколько сказочных персонажей Северной Европы (например, Криса Крингла и кнехта Рупрехта), добавили в эту смесь распространенную среди бедняков традицию приходить в Рождество к особнякам богачей и петь до тех пор, пока им не дадут еды и пива, переориентировали на дом и семью — и в итоге получили современное Рождество.

Прав Ниссенбаум или нет, нам стоило бы спросить себя, действительно ли мы хотим следовать подобной культурной традиции.

Давайте рассмотрим некоторые нюансы мифа о Санте и проанализируем, как они вписываются в теорию заговора, призванного помочь нам справиться с негативными сторонами рациональности.