Санта действительно существует?

Давайте более подробно обсудим мысль, что мы можем одновременно быть двумя вещами — и лодкой, и мореплавателем. Французский философ Рене Декарт думал именно так и на основе этой идеи разработал доктрину картезианского дуализма (что в переводе с латыни означает «идея Декарта о двойственности человека»). Он исходил из того, что каждый обладает диаметрально противоположными, но одновременно истинными характеристиками. Мы свободны в своих действиях, но наши действия предопределены. Мы носители морали, но нас можно познать при помощи науки. Мы бессмертны (или, по крайней мере, надеемся на это), но в то же время мы очевидно умираем. Представьте, что кто-то поставил перед вами закрытую коробку и сказал, что внутри животное, которое одновременно умеет и не умеет летать, имеет и не имеет зубы. Вы открываете коробку и обнаруживаете внутри орла, приклеенного к акуле. Возможно, люди парадоксальны и противоречивы именно потому, что в нас тоже сосуществуют две несовместимые половины! Этой идеи придерживались еще древние гностики, полагавшие, будто тело представляет собой тюрьму, в которую заключена душа. Декартова версия дуализма, появившаяся уже после научной революции, гласила, что две взаимоисключающие составляющие человека — это тело и сознание. Как летающий орел в нашем примере приклеен к плавающей акуле, так свободное мыслящее сознание неотделимо от бессознательного материального тела.

Но действительно ли мы похожи на эту воображаемую орлоакулу? Подобный образ выглядит странным и нелепым. Феноменологически жизнь не кажется нам сочетанием двух несочетаемых понятий. Лично я чувствую себя вполне цельным. Я говорю «У меня болит голова», а не «У моего сознания болит голова». Декарт считал совпадением тот факт, что чувство голода совпадает с нашим желанием есть, но это не так. Если бы при тех же ощущениях голод означал, что мы сыты, мы не смогли бы понять, что чувствуем. Даже когда нам кажется, что мы разрываемся между двумя вариантами (например, я хочу разозлиться, несмотря на то что я спокойный человек, или съесть мороженое, хотя я сижу на диете, или лечь спать и одновременно продолжать работу над книгой), это не является выбором между чисто духовной и чисто физической реальностью. Эмоции, настроения и привычки не относятся ни к телу, ни к сознанию. Они представляют собой и то и другое одновременно.

К примеру, материнство — это физическое или духовное состояние? Когда у женщины не было права выбора, весь вопрос сводился к телу. Либо она рожала ребенка, либо нет. Но сегодня существует искусственное оплодотворение, суррогатное материнство и усыновление. Материнство становится для женщины вопросом самоопределения, то есть проблемой сознания. Однако если какая-нибудь женщина станет зависима от усыновления детей и будет брать на воспитание все больше и больше в бесплодной попытке остановиться, мы скажем, что эмоциональная зависимость в данном случае относится к телу, в то время как более высокие уровни сознания пытаются ее преодолеть. Или представьте себе фантастический прибор, который позволяет вам модифицировать любые органы вашего тела: изменять пол, добавлять сколько угодно голов, регулировать электромагнитный спектр, в котором видят ваши глаза. Нужно лишь нажать несколько кнопок. В данном случае все сделанные вами изменения будут относиться к области сознания.

Феноменология может ошибаться, но если допустить, что мы неправы и сознание действительно искусственным образом прикреплено к телу, как работала бы эта связь? Каждый раз, когда вы переворачиваете страницу книги, желание (движение сознания) заставляет вас пошевелить рукой (то есть совершить движение тела). Каждый раз, когда фотон отскакивает от страницы книги и попадает вам в глаз, физическое изменение вызывает появление мысли. Вполне понятно, как совместить орла и акулу — нужен всего лишь клей, — потому что это материальные объекты. Но как закрепить нематериальное (сознание) в материальном? Если бы существовал клей, соединяющий материальное и нематериальное, он должен был бы быть одновременно и материальным, и нематериальным. Почему тогда не предположить, что мы целиком состоим из такого клея? Декарт считал такой точкой сборки эпифиз, но думаю, все согласятся, что это глупо.

Впрочем, давайте забудем на время о страшной орлоакуле и вернемся в лодку Нейрата.

Этот философ утверждал, что наш жизненный успех и наши убеждения — две переменные одного уравнения. Мы решаем, во что нам верить, основываясь на том, приведет ли нас такая вера к успеху. Но в уравнении есть еще два параметра — кто мы и куда мы идем. Наша жизнь — это не просто задача, в которой нужно найти все неизвестные. Мы сами — еще один «икс». Мореплаватель отнюдь не является неизменным пассажиром модифицируемой лодки, он преобразуется и сам. В открытом море человек и судно — единый организм, который стремится к решению своих проблем, но изменяется по пути. То, во что он верит, чего хочет и чем является, постепенно становится другим.