– А я тебя всю жизнь ждала – ответила она, тоже одними глазами. И добавила, уже другими глазами:
– Пойдём в парилку?
– Не могу – устоял я. Мне запрещено применять своё страшное искусство против беззащитных секретарш. Тем более в бане.
У шефа новая секретарша. Латышская женщина Иветта. От песен советского кинематографа всё в ней делается горячо и упруго. Я спел «вагончик тронется, вагончик тронется» голосом Барбары Брыльской. Иветта в ответ множественно меня поцеловала, неприцельно. Куда бог пошлёт поцеловала. Стало очевидно: нынче меня ждёт ужасный успех. Ели вы приняли «ужасный успех» за безграмотность и тавтологию, значит вы не видели Иветту.
– Ничего что я такая некрасивая?
У мужчин принято горячо возражать. Я не был настолько трезв, чтобы врать, но и не настолько был пьян, чтобы обмануться.
– Ничего, я тоже не Пирс Броснан.
Она сказала, ей нравятся дерзкие. И потрогала меня грудью. И положила руку на плечо. И запела многозначительным басом «ты меня на рассвете разбудишь».
– Мы, короли дерьма и пара…
– Простите – начал он издалека – вы ещё не заебались ждать?
Потом мы пытались создать в бассейне резонансную волну, чтоб выплеснулось и затопило нижний этаж. Для смеху. Ещё сломали душ и оторвали дверь в парилку.
81
Барды нормальные люди, просто не давайте им петь. Знакомый автор песен Юрий однажды убил своим творчеством живое существо. Это было в гостях. Юрий запел про костёр, палатки и полные трусы дождя. И ровно через 4 секунды сдох хозяйский попугай Алёша. Упал с холодильника башкой вниз, будто свинцовый. Ушёл, не дослушав припева. Юрий потом шутил про силу искусства, но как‑то растерянно.