Сантехник с пылу и с жаром

Пахло лесом и стылой землёй. Повар приготовился драться портфелем, как только упырь протянет руки к горлу. Водитель выкопал яму, вынул из земли канистру, залил бак, вытер руки салфеточкой, сел за руль и зевнул протяжно. Дальше ехали молча. Снова улыбались.

Примерно через неделю раздражённый северной спецификой повар остро пошутил:

– Зачем вы строите ресторан? У вас земля родит бензин уже в канистрах! Накопайте и живите счастливо!

Никто его не понял. Какой, подумали, дурацкий юмор у французов.

О пользе сомнений

Виолончелистки так трясут смычками, сидя на своих виолончелях, что можно заслушаться и незаметно для себя развестись. Женатым мужчинам непросто вырывать себя из лап искусства. С другой стороны, пианисты с длинными пальцами провоцируют убийства из ревности. Поэтому частный сыщик Андрей избегает классическую музыку. Планируя светский раут, он приглашает лауреатов фестиваля Выдропужский Бард-96. И, конечно, покупает много водки. В трезвого Андрея такая музыка не лезет.

У Андрея красивая жена и дом, мебель в царском стиле. Без шумных праздников в таких местах заводятся привидения. Когда приходят барды, привидения разбегаются. Ещё один плюс – они работают за салат.

Я сказал Андрею, что не пью. Как частный сыщик, он хотел сбить меня с ног и обыскать. Но как радушный хозяин сказал только, что это странно. Трезвый бард не аутентичен. Есть в нём какая-то фальшь. Не пьёшь – ступай к баптистам. Андрей приравнивает трезвость к вандализму и разрушению основ. Несколько моих лирических песен подтвердили худшие его предположения.

Чтобы как-то отвлечь хозяина, я попросил рассказать о жизни частного детектива. Многие люди добреют от собственных речей. Любовь к совам, например, целиком основана на этом феномене. У сов такой понимающий и неравнодушный взгляд, что хочется рассказывать ещё и ещё. Ради мира и понимания я собирался стать его совой в этот вечер.

…Андрей рассказал о своём друге, бойце спецназа. Друг охранял банк. Однажды врываются тридцать омоновцев в масках. Друг сначала сдался, потому что ОМОН дан нам свыше для тренировки смирения. Вдруг один омоновец хрясь!.. – и ломает другу ногу. Ломом. По этому поступку стало ясно: пришли бандиты. Специально переоделись, чтобы ноги людям ломать, не вызывая подозрений. Друг с помощью одной тибетской ментальной техники отключает боль. И тут же, не вставая, убивает шестнадцать человек. Голыми руками. Выжившие четырнадцать бежали, побросав ломы.

Всего на счету друга двести убитых противников. Приблизительно. В Латинской Америке он штурмовал одну тюрьму и сбился со счёта, настолько быстро продвигался. Сейчас друг работает массажистом в Москве, вправляет шейные позвонки. Обычный такой парень из спецназа. Нормальный. Так сказал Андрей и покосился на мою пустую рюмку.

В следующей истории сыщик вспомнил, как помогал ворам восстанавливать порядок в стране. Однажды правительство выпустило из тюрем батальоны молодых беспредельщиков. Дойных бизнесменов на всех не хватало и беспредельщики объявили войну. По городу ездили БМВ со станком для сверления коленей – столько было срочной работы. Воры собрали боевые отряды для восстановления справедливости. Назывались эти отряда красными бригадами, в шутку. Три года в лучших ресторанах и банях Прибалтики не затихала пальба. Сейчас, спасибо в том числе Андрею, все беспредельщики залиты в бетон, лежат на дне Даугавы в железных бочках. Жалко их. Нормальные, в общем-то, обычные ребята. Андрей снова на меня покосился.

А его родной дядя – синий от наколок, как эфиопский негр, – живёт в приюте, в маленьком городке на западе Латвии. Он безногий, но за поясом заточка. Ездит на тележке по району, как шериф. Когда местный пацан выхватил у дяди кошелёк, дядя остановил мальчика заточкой в колено. Раз в месяц Андрей подкидывает дяде деньжат, а тот врёт местным, что племянник летает на вертолёте с охраной. «Это у вас генетическое», – подумал я, но виду не показал. Наоборот, одобрил рассказ. Сказал:

– Правильно, что в колено. Не напильником же в печень. За какой-то кошелёк.

– Откуда ты знаешь про напильник в печень? – спросил Андрей и прищурился. С его точки зрения, розовые пони не могут знать фольклорных подробностей. Хотя ещё у Лермонтова было: «…напильник в печень я воткнул и там два раза повернул». Как-то так. Я скромно упомянул детство без солнца и юность, полную ошибок. И сплюнул с таким видом, будто с трёх лет бомблю прохожих.

– Зашитый, что ли? – спросил Андрей с надеждой. Я кивнул и тут же стал нормальным человеком. Не таким обычным, как его знакомый генерал полиции, которого охраняют 150 чеченских автоматчиков. Но всё-таки, моё девиантное поведение стало объяснимым. Мы спели несколько уголовных песен и почти подружились. Для окончательного сближения пришлось бы кого-нибудь зарезать, но я не чувствовал себя настолько одиноким. Расстались по-приятельски. Договорились ещё встретиться. Ведь каждому приятно иметь среди знакомых каких-нибудь странных, необычных людей. Параллельные миры должны дружить, мы считаем.