Сантьяго

В вестибюле отеля «Холм Сан-Хуана» давно уже не прибирались, а стены, похоже, в первый и последний раз покрасили при его строительстве. Картины и голограммы, украшавшие вестибюль, исчезли, от ковра, устилавшего пол, остался небольшой квадрат перед регистрационной стойкой, несколько кресел и диванов требовали ремонта, видеотелефон из будки канул в Лету.

Бродяга удовлетворенно кивнул: именно в таком отеле, по его прикидкам, и мог жить Бедный Йорик. Уверенным шагом он двинулся к регистрационной стойке.

Небритый портье в порванной на левом рукаве тунике встретил его скучающим взглядом.

– Добрый день. – Бродяга дружелюбно улыбнулся. – Ужасная погода, знаете ли?

– Вы пришли сюда, чтобы сказать мне об этом? – с ехидцей спросил портье.

– Дело в том, что я ищу приятеля.

– Удачи вам.

– Его зовут Йорик.

– И что?

Бродяга наклонился над стойкой, схватил портье за грудки, как следует тряханул.

– Бедный Йорик. – С лица его не сходила улыбка. – Извините, что приходится вас торопить, но мы очень спешим.

– Комната три семнадцать, – пробурчал портье.

– Премного вам благодарен. – Улыбка Бродяги стала шире. – Вы нам очень помогли. – Он огляделся. – Полагаю, лифты не работают?

– Средний еще ходит, – просипел портье, указав на блок из трех лифтов.

– Великолепно. – Бродяга кивнул Каину и направился к лифту. – Чего я не люблю, – продолжил он, когда Каин присоединился к нему, – так это грубости наемных работников. Вы прикрывали мне спину, не так ли?

– Он не замышлял ничего дурного.

– Откуда вы знаете, что под стойкой у него нет оружия?

– Если оно и было, его давно украли и заложили.

Кабина рывком остановилась, покачалась, двери раскрылись. Они вышли в коридор третьего этажа. Здесь царило еще большее запустение. В некоторых номерах двери отсутствовали, на других чернели какие-то надписи, пахло плесенью и мочой.

– Три семнадцать. – Бродяга указал на последнюю дверь. – Все так, Йорик всегда любил жить в углу.

Он постучал, когда ответа не последовало, набрал на компьютерном замке три-один-семь.

– Я всегда уважал охранные системы, – улыбнулся он.

У разбитого окна в дышащем на ладан кресле сидел мужчина, худой как спичка, с посеревшей кожей, сгнившими зубами. Не обращая внимания на дождь, капли которого падали на подоконник, а потом летели на него, короткими, невероятно мягкими мазками он рисовал портрет ослепительно красивой женщины. На полу валялись коробки с искусственными бриллиантами, рубинами, сапфирами и изумрудами, тут же стояла сложная установка для нанесения золотого покрытия, лежали ювелирные инструменты.

Мужчина коротко глянул на своих гостей, добавил еще пару мазков, небрежно бросил палетту на пол и повернулся к Каину и Бродяге.

– Вы не в моей картине.

– Нет, – покачал головой Бродяга. – Мы в твоей комнате.

– Моей комнате? – повторил Йорик.

– Совершенно верно.

– Ладно, – он пожал плечами, – одно ничем не лучше другого. Я вас знаю?

– Ты знаешь меня. Я – Веселый Бродяга.

Йорик, хмурясь, наклонил голову.

– Веселый, веселый, веселый, веселый, веселый, – забормотал он. Вновь посмотрел на гостей. – Тебя я не знаю, но вот о тебе знаю. – Он удовлетворенно улыбнулся. Посмотрел на Каина. – А тебя я знаю.

– Неужели? – удивился Каин.

– Ты – Птичка Певчая. – Взгляд Йорика обрел осмысленность. – Я все о тебе знаю. Я был на Беллефонтейне, когда ты убил Червового Валета. Так гремели выстрелы. – Глаза его вновь заволок туман. – Выстрелы… выстрелы, выстрелы, выстрелы… – Тут он опять вернулся в реальность. – Что ты здесь делаешь, Птичка Певчая?

– Мне нужна информация. – Он присел на не застеленную кровать Йорика.

– Мне тоже кое-что нужно. – Йорик подмигнул Каину, хохотнул. – Маленькие такие штучки, которые можно пососать, потом пожевать.

– Может, мы одно поменяем на другое? – предложил Каин.

– Может, – кивнул Йорик. – Может, может, может, может. – И просительно посмотрел на Каина. – Так как насчет обмена?

– Дельная мысль.

– А почему здесь он? – Йорик указал на Бродягу.

– Ему нравятся твои картины.

– Нравятся, значит? – Йорик хохотнул. – Ему нравятся не только картины. Ты – Бродяга, не так ли?

– Единственный и уникальный.

– Так что, единственный и уникальный Бродяга, музей на Золоте Рейна распознал в единственной и уникальной «Принцессе северного побережья» сделанную мною подделку?

– Она по-прежнему занимает самое почетное место в их экспозиции под неусыпной круглосуточной охраной, – улыбаясь, ответил Бродяга.

– А настоящий камень у тебя?

– Разумеется.

– Разумеется. Ра-зу-ме-ет-ся… – Йорик вскочил, глаза его яростно сверкнули. – Моего курьера убили!

– Могу только посочувствовать. Надеюсь, ты не считаешь меня причастным к той истории?

– Ты гарантировал его безопасность, – напомнил Йорик.

– Я гарантировал безопасный вход в мою крепость, – поправил его Бродяга. – Что он делал, выйдя из крепости, меня не касалось.

– Денег я не получил.

– Я заплатил курьеру. На том взятые мною обязательства заканчивались. – Он сунул руку в карман. – Однако я не хочу, чтобы ты видел во мне врага. Готов сделать шаг навстречу. – Он достал три маленьких коричневых семечка.