Сантьяго

— К кому еще вы обращались?

— Вербовка — обыденное дело, Себастьян. Я занимаюсь этим с тех пор, как живу здесь. Вы — самый последний, но не уникальный.

— Я с ними встречался?

— И довольно часто. Как иначе я мог так много узнать о вас?

— Я знаю, что Джеронимо Джентри один из них.

— Совершенно верно.

— А Тервиллигер?

Сантьяго покачал головой:

— Нет.

— Стерн?

— Нет. — Тут Сантьяго рассмеялся. — Наверное, пришлось бы завербовать его, если бы я захотел налаживать контакты с фейли.

— Он говорит, что встречался с вами, когда вы сидели в тюрьме на Калами Три.

— Наверное, так и было.

— Вы выглядите не так, как он мне вас описал.

Сантьяго пожал плечами:

— Пластические операции.

— А куда подевались четыре или пять футов роста?

— С тех пор прошло много лет. Стерн провел слишком много времени среди фейли. Опять же, он совсем коротышка. — На губах Сантьяго заиграла улыбка. — Вы предполагаете, что я — самозванец?

— Нет, — покачал головой Каин. — А вы предлагаете мне стать им?

— Что-то я вас не понимаю.

— Вчера я заглянул в «Повесть о двух городах». И подумал, что Ангел никогда не видел ни вас, ни меня.

— И вы подумали, что я хочу, чтобы вы заменили меня, когда он появится здесь?

— А вы этого не хотите?

— Абсолютно. В бою я замены себе не ищу. — Он помолчал. — А что еще вы можете сказать об этой книге?

— Могу сказать, что очень уж она занудная.

— Жаль, что вам она не понравилась.

— Я думал о другом. Да и сейчас думаю.

— О чем же?

— Например, верить вам или нет. Я убил столько людей ради тех, кому верил, но всякий раз в итоге меня ждало разочарование.

— Я не прошу убивать кого-либо ради меня, Себастьян. Я прошу вас помочь мне в защите простых людей от насилия государства, которому начхать на их судьбы.

— Не прошло и десяти минут, как вы приказали Хасинто кого-то убить, — напомнил Каин.

— Не ради меня — ради дела. Поскольку я не могу осуществлять финансирование наших операций через легитимные каналы, приходится искать другие, не осененные законом. Я не могу допустить, чтобы Уинстон Кчанга обманул нас и остался безнаказанным. Если станет известно, что мы не можем защищать свои интересы, преступный мир начнет охотиться на нас, как уже охотится Демократия. — Он повел Каина вдоль поля, засаженного гибридом кукурузы. — В революции нет места для сантиментов. Уж вы-то это хорошо знаете.

— Знаю, — кивнул Каин. — И скольких мне придется убить?

Сантьяго остановился, взгляды мужчин встретились.

— Я никогда не попрошу вас убить человека, который не заслуживает смерти.

— Сейчас это моя работа, причем хорошо оплачиваемая.

— Если вы придете ко мне, то будете делать то же самое. Только платить вам не будут, за вашу голову назначат вознаграждение, и даже люди, за счастье которых мы боремся, будут желать вам смерти. Не слишком выгодное предложение.

— Не слишком.

— Тогда позвольте подсластить пилюлю. У вас все-таки появится то, чего нет сейчас.

— Что именно?

— Осознание, что ваши деяния могут изменить жизнь к лучшему.

— Хотелось бы это осознать, хоть раз в жизни, — искренне признался Каин.

— Никто, кроме вас, знать об этом не будет, — предупредил Сантьяго.

— Никому и не надо об этом знать.

Последовала короткая пауза.

— Так что вы на это скажете, Себастьян?

— Скажу, что хотел бы вам поверить.

— Так поверьте.

— Я еще не решил. — Он остановился в тени двенадцатифутового кукурузного леса. — А если я не поверю?

— Оружия у меня нет, телохранители в доме.

— Меня больше беспокоит другое: что вы можете со мной сделать?

— Мы подумаем об этом, когда возникнет такая необходимость.

— Вам придется меня убить. Или попытаться. Я знаю, как вы выглядите и где вас найти.

— Об этом знают и другие. Конечно, все упростится, если вы решите присоединиться ко мне.

Они продолжили прогулку. Сантьяго рассказывал о жестокостях Демократии, о принятых им ответных действиях, о людях, которых он спас, и о тех, кого спасти не удалось. Каин внимательно слушал, иногда задавал вопрос, иной раз высказывал свое мнение.

— Как трудно бывает принимать решение, — говорил Сантьяго, когда они шагали вдоль ручья, разделявшего два поля. — Столько надо сделать, а у нас так мало денег и людей. Потратить их на спасение или на отмщение? Бросить все средства на помощь жертвам Демократии, чтобы потом послать их в бой, или оставить их умирать и принять меры к тому, чтобы такое не повторилось в другом месте?

— Разумеется, принять меры, чтобы такое не повторилось, — твердо ответил Каин.

— Ответ охотника за головами. К сожалению, сказать проще, чем сделать. Рейд к Эпсилон Эридани скорее исключение, чем правило. У нас нет возможности противостоять флоту. — Сантьяго вздохнул. — Разумеется, мы не отсиживаемся в кустах. Делаем все, что в наших силах. Спасаем тех, кого можем, наказываем других, а чтобы финансировать нашу деятельность, нам приходится иметь дело с личностями, рядом с которыми Веселый Бродяга — честнейший человек.

— Почему вы не убили Уиттейкера Драма? — спросил Каин.

— Сократа?

— Да.