Сапфик (ЛП)

– До деревни часа два пути. Запомни: ты не знаешь нас, мы не знаем тебя. – Рикс вытащил из кармана три медяка и положил Аттии на ладонь. – Вот, дорогуша, купи себе поесть. Сегодня, когда занесу над тобой меч, не забывай дрожать сильнее. Изобрази смертельный страх!

– Тут и изображать нечего. – Аттия начала слезать с козел, но на полпути остановилась. – Почем мне знать, вдруг вы меня здесь бросите?

Рикс подстегнул вола и подмигнул ей:

– Дорогуша, ну откуда такие мысли?!

Аттия провожала караван взглядом. Бедняга-медведь скрючился в клетке на голубом ковре из перьев. Один из жонглеров помахал ей, но больше никто даже голову не поднял.

Труппа медленно укатила прочь.

Аттия повесила узелок с вещами на плечо и потопала, чтобы согреть озябшие ноги. Сначала она шла быстро, но тропа оказалась коварной – замерзший металл, лоснившийся от масла. По мере того как Аттия спускалась в низину, ледники по обеим сторонам тропы понемногу росли и вскоре стали выше человеческого роста. Пробираясь меж ними, в ледяной глубине Аттия видела пыль и замерзшие объекты. Дохлого пса с разверстой пастью. Жука. В одном месте круглые черные камешки и гравий. В другом – детский скелет, почти затерявшийся среди голубых пузырьков.

Сильно похолодало. При каждом выдохе изо рта вылетало облачко пара. Аттия прибавила шагу, ведь повозки уже скрылись из вида, и согреться она могла только быстрой ходьбой.

Спустившись до самого конца, Аттия оказалась у каменного моста, который изгибался надо рвом с водой. «Вода во рву давно замерзла», – подумала Аттия, скользя по колее. Она склонилась над перилами – на грязный, засыпанный мусором лед легла ее тень. Цепи, прикрепленные к волноломам, скрылись под ледяными надолбами. Черная опускная решетка оказалась очень старой. На концах отогнутых прутьев блестели сосульки, на самом верхнем сидела белоснежная птица с длинной шеей. Аттия подумала, что это резное украшение, но птица расправила крылья и, печально крикнув, взмыла к светло-серому небу.

Потом Аттия увидела Очи. Сразу два, по одному с каждой стороны металлических ворот. Маленькие, красные, они смотрели на нее сверху вниз. Замерзшими слезами с них свисали сосульки.

Дыхание сбилось. Нужно остановиться. Аттия схватилась за бок и посмотрела вверх:

– Я знаю, что ты за мной следишь! Это ты написал то письмо?

Тишину разбавлял лишь холодный шепот снега.

– Что значит – «Ты скоро увидишь звезды»? Ты же Тюрьма! Как ты посмотришь Наружу?

Очи напоминали застывшее пламя. Аттии почудилось или одно из них действительно подмигнуло?

Девушка стояла и ждала, пока не окоченела без движения. Тогда она пробралась через брешь в решетке и зашагала дальше.

Инкарцерон безжалостен – это знают все. Клодия объясняла, что по оригинальному плану его не должно было существовать, что в рамках большого эксперимента сапиенты хотели создать убежище, полное света и тепла. Аттия рассмеялась громко и с горечью. Если так, то эксперимент провалился. Тюрьма подчинялась только себе. Она изменяет свой ландшафт, расстреливает смутьянов лазерными лучами, она делает все, что пожелает. Поощряет кровавые конфликты Узников и смеется, наблюдая за их драками. Милосердие чуждо Тюрьме, а вырваться из нее удалось только Сапфику и Финну.

Аттия снова остановилась и подняла голову.

– Наверное, ты из-за этого злишься, – проговорила она. – Просто завидуешь, да?

Вместо ответа повалил снег – бесшумный, безостановочный. Аттия закинула узелок на плечо и устало побрела сквозь беззвучный белый холод, от которого немели пальцы, трескались губы, сохли щеки, а пар дыхания сгущался в облачко, которое не рассеивалось.

Плащ изношенный, на перчатках дыры. Проклиная Рикса, Аттия ковыляла по замерзшим рытвинам, спотыкаясь о куски проволочной сетки.

Снег уже запорошил тропу, спрятал следы повозок. Куча воловьего навоза замерзла в могильный холмик. Губы у Аттии посинели от холода, но вот она подняла голову и увидела деревню.

Белые, как и все вокруг, жилища тоже напоминали надгробия. Они полностью сливались бы с тундрой, если бы не дым, валящий из труб и продушин. Вокруг жилых холмиков стояли высокие столбы, на вершинах которых сидело по человеку. Дозорные?

Дорога раздваивалась. За развилкой следы труппы: примятый снег, соломинки, голубые перья. Аттия опасливо выглянула из-за ледника и увидела деревянную ограду. Рядом у жаровни с горящими углями сидела толстуха и вязала.

Она поселение охраняет?

Аттия закусила губу, опустила капюшон пониже и через снег побрела к ограде. Женщина подняла голову, хотя спицы продолжали ритмично клацать.

– Кет найдется?

Удивленная Аттия покачала головой.

– Ладно. Оружие покажи.

Аттия вытащила нож и протянула его охраннице. Та бросила вязанье и убрала нож в ящик:

– Еще что-то есть?

– Нет. Чем же мне теперь защищаться?

– В Морозии оружие запрещено. Правила такие. Мне нужно тебя обыскать.

Толстуха проверила заплечный узелок Аттии и ловко ощупала ее.

– Порядок, – объявила толстуха, отступая в сторону. – Проходи. – Она взяла свое вязанье и принялась клацать спицами.

Озадаченная, Аттия перелезла через хлипкую ограду.