Сапфик (ЛП)

Основательнее всего мы подошли к вопросу установки замков в Тюрьме. Никто не сможет взломать их, ни изнутри, ни снаружи. Единственный экземпляр Ключа хранится у Смотрителя. «Эзотерика» строго засекречена, и открыть её позволяется только в том случае, если Смотритель умрёт, не передав своих знаний. Сделать это может исключительно его преемник.  

   Мартор Сапиенс, Отчёт по проекту

— Джаред?

Затаив дыхание, Клодия проскользнула в комнату учителя и огляделась.

Никого.

Аккуратно заправленная постель, книги на простых деревянных полках. По полу рассыпаны конфеты, на столе — поднос, на нём тарелка с крошками и пустой бокал.

Клодия резко развернулась, подняв пышными юбками небольшой ветерок, и вдруг услышала тихий шелест. Ещё раз внимательно посмотрела на поднос и только сейчас обратила внимание на прижатый бокалом кусок тонкого пергамента. Кажется, письмо. Она заметила королевский символ: коронованный орёл династии Хаваарна, держащий в когтях весь мир. И белая роза — геральдический знак королевы.

Нужно поторопиться и срочно найти Джареда. Но взгляд приковало это письмо. Послание, должно быть, уже вскрыто и прочитано. И брошено Джаредом вот так вот запросто. А значит, совершенно не секретно.

И всё-таки Клодия медлила. Любое другое письмо, адресованное кому угодно, она прочла бы безо всяких угрызений совести — при дворе царит вражда, все плетут интриги и каждый сам за себя. Но Джаред — её единственный друг. Больше чем друг. Она так давно и крепко его любит.

И тогда она, повторяя себе, что всё не важно, что он всё равно рассказал бы ей о письме — они всегда всем делятся — пересекла комнату и развернула пергамент.

Послание от королевы. Клодия читала его со всё возраставшим изумлением.

«Мой дорогой мастер Джаред, пишу Вам, потому что, чувствую: настало время разъяснить все возникавшие между нами недоразумения. В прошлом мы Вами были врагами. Теперь же причин для вражды не осталось. Мне известно, что Вы очень заняты — пытаетесь активировать Портал. Клодия, должно быть, отчаянно жаждет получить весточку о своём дражайшем отце. Однако я хотела бы поинтересоваться, не сможете ли вы уделить и мне пару минут? Ожидаю вас в своих покоях в семь.

Сиа, Регина».

И небольшая приписка снизу: «Мы могли бы оказаться чрезвычайно полезными друг для друга».

Клодия нахмурилась. Свернув записку, она снова придавила её бокалом и заторопилась прочь. Сиа постоянно строит козни. Но что ей понадобилось от Джареда?

Он, скорее всего, у Портала.

Схватив свечу и встряхнув её, чтобы та зажглась, Клодия попыталась успокоиться. Выскочила в пышно разукрашенный коридор и побежала вниз по винтовой лестнице, ведущей к подвалам, подныривая под клочья паутины, которая сама собой росла тут с раздражающей скоростью. Здесь было сыро и холодно. Клодия торопливо пробралась между штабелями винных бочек в самый тёмный угол, к огромным — до потолка — бронзовым воротам, и с ужасом обнаружила, что те заперты. Гигантские слизняки, которыми, казалось, всё здесь так и кишело, облепили холодный металл створок, их влажные следы блестели на поверхности.

— Мастер! — Клодия ударила в дверь кулаком. — Это я!

Тишина.

Ей подумалось — Джаред не может ей открыть, он лежит там без сознания. Неторопливый недуг, долгие годы подтачивающий его, в конечном итоге победил. А потом на Клодию накатил ещё один страх — что если он активировал Портал и теперь застрял в Инкарцероне?

Дверь с громким щелчком распахнулась.

Клодия шагнула внутрь.

И рассмеялась.

Джаред ползал на четвереньках и пытался собрать рассыпанные повсюду блестящие голубые пёрышки. Сотни перьев.

 — Не вижу ничего смешного, Клодия, — раздражённо заметил он.

Но она уже не могла остановиться, как будто поглупела от охватившего её облегчения. Усевшись на единственный стул, она хохотала на грани истерики, утирая выступающие на глазах слёзы краешком шёлкового подола. Джаред уселся посреди океана голубых перьев и посмотрел на неё. Рукава его тёмно-зелёной рубахи были закатаны выше локтей. А мантия сапиента, повешенная на спинку стула, была полностью похоронена под перьями. Длинные его волосы были спутаны. Глядя на ученицу, он улыбнулся — смущённо и искренне.

 — Ну ладно, может быть, это и правда смешно.