Сапфир

Он встал, открыл сумку, достал из нее три ювелирных изделия и гордо выложил их на стол перед Региной.

Та наклонилась, чтобы рассмотреть их. Все три вещи свидетельствовали о необыкновенном мастерстве. А вдруг, подумала Регина, он украл их, покидая Россию?

Но Федоров, словно прочтя ее мысли, сказал:

– Федоров не крадет вещи, дорогая леди. Я сам сделал их, и мне подарили их в качестве награды за долгие годы, отданные фирме Фаберже.

Кивнув, Регина вновь восхищенно принялась разглядывать вещи. Одна из них особенно заинтересовала ее – золотая брошь в виде широкой ленты, завязанной узлом. Лента была покрыта полупрозрачной розовой эмалью и по краям украшена розовыми же бриллиантами в серебряной оправе. Вторая вещь представляла собой так называемую minaudiere, небольшую дамскую шкатулку, выполненную в стиле ар нуво. Крышка из зеленого золота с четырьмя кнопками из сапфиров-кабошонов. Регина нажала на кнопки, и шкатулка открылась: внутри с одной стороны оказались отделения для пудры и румян, с другой – для записок и маленькое зеркальце, а за ним – дощечка для письма из слоновой кости. Изнутри шкатулка была украшена сложным узором из листьев. Листья из зеленого золота и мелких сверкающих бриллиантиков были просто изумительны. К шкатулке прикреплялась золотая цепочка, так что дама могла носить ее, повесив на руку или прикрепив к поясу.

– Прекрасная работа, мистер Федоров, – в восхищении произнесла Регина. – Но она выполнена в стиле ар нуво. А этот стиль уже утратил свою популярность в Америке, и продать ее трудно.

Федоров пожал плечами и выразительно развел руками.

– Я это знаю, но это не имеет значения. Федоров может делать вещи в любом стиле, руководствуясь любой модой.

Рассматривая третью вещь, Регина нахмурилась, потому что не могла понять, что это такое. Она была довольно большой и походила на продолговатую миску, по краю которой вырезаны листочки, усыпанные розовыми бриллиантами. К сосуду была приделана ручка длиной в два дюйма, украшенная рубинами и сапфирами. Стоял же сосуд на основании, покрытом эмалью малинового цвета.

Приподняв сосуд, Регина посмотрела на донце. Там стояло клеймо Федорова – АФ.

– Должна признаться, что я в некотором затруднении, мистер Федоров, – проговорила Регина, вертя в руках непонятную вещь. – Что это и для какой надобности служит? Или вообще ни для какой?

– Это bourdalou, дорогая леди.

– Хорошо, это ее название, но для чего предназначена вещь?

Федоров поморщился, давая понять, что находится в затруднении.

– Как бы вам сказать… Это сосуд для облегчения. Случается, что дамам подолгу приходится сидеть в опере или балете или страдать от неудобства во время долгих проповедей велеречивых священников. Свое название – bourdalou – сосуд получил от имени подобного священника-иезуита, жившего в семнадцатом веке.

Регина уставилась на сосуд, потом на Федорова и расхохоталась.

– Вы хотите сказать, что дамы облегчались в такие сосуды?

Он кивнул, сильно покраснев при этом.

– Боже мой, да ведь он стоит, должно быть, целое состояние! И для таких надобностей!

Она смеялась все заразительнее, ее смех, казалось, вот-вот превратится в истерику. Так она давно уже не смеялась, ей было не до смеха последнее время. Но в это утро она совсем оправилась от своего горя, перестала плакать, примирившись наконец с внезапным отъездом Уилла. Ее, конечно, беспокоило, что он поступил столь неразумно; оставалось лишь надеяться, что Брайан окажется прав и Уилл вскоре бросит поиски и вернется домой.

Наконец, отсмеявшись и овладев собой, Регина почувствовала, что печаль ее прошла и настроение поднялось.

– Мистер Федоров, я сильно сомневаюсь, что в Америке найдется леди, которая заинтересуется этим предметом, – разве только в качестве курьеза.

Федоров опять выразительно пожал плечами и развел руками.

– Я этого не знал. – Лицо его посветлело. – Может быть, дорогая леди, вы примете это в подарок в качестве «курьеза», как вы изволили столь остроумно назвать этот предмет. – Но, заметив, что на лице ее появилось жесткое выражение, он протянул к ней руки. – Прошу вас, поймите меня правильно. Федоров не делает подарок в обмен на то, что вы берете его на работу.

Регина с облегчением вздохнула. – Надеюсь, что это так. Но мне нравится ваша работа, и я думаю, что вы нам вполне подходите. Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой.

– Благодарю, дорогая леди. А то я уже стал беспокоиться.

Регина наклонилась вперед и проговорила деловым тоном:

– Что ж, давайте обсудим условия найма…

Время бежало быстро. Регина стала уже легче переносить отсутствие Уилла. Через несколько дней она поняла, что поступила разумно, взяв на работу русского художника. В отличие от Мондрэна он вскоре подружился со всеми служащими, а работой его Регина была более чем довольна. Художником он был блестящим, а работал куда быстрее, чем Мондрэн. Федоров очень живо, творчески и весьма благосклонно принимал все рисунки, предлагаемые ему Региной. Его вещи покупались сразу, едва появлялись на прилавке.