Сапфир

По голубым коридорам уже сновали деловитые уборщицы. И кровавые капли, бурые разводы, куски горелой плоти, пепел, обрывки паленой одежды исчезали на глазах. К больнице возвращался прежний вид и запах. Острый, ядреный запах дезинфектора сменял вонь оплавленного пластика, обгорелой и обугленной кожи, запах железа и соли. На языке все еще сильно горчило, соленый привкус не сглатывался.

Медбратья прочесывали коридоры, провожали последних родственников, отвозили в стационар последних пациентов. Медсестры быстро растаскивали каталки с использованными инструментами в комнаты для дезинфекции и к контейнерам для биоотходов.

Больница пустела на глазах. Днем здесь редко случалась такая толкотня как ночью. Хотя и наши сменщики получали свою дозу адреналина и тяжелой работы.Но ее не сравнить с нашей. Особенно в такие смены, как сегодняшняя, когда, казалось, неприятности уже не закончатся, а силы почти на исходе.

По счастью, сейчас, у меня их было хоть отбавляй.

Давненько я не чувствовала такой бодрости. Только после вливаний энергии Рика. Ноги шагали пружинисто, колени больше не подгибались, спина сама собой выпрямилась.

Я получала истинное удовольствие от мощи, что струилась по венам, окутывала дымкойоранжевой ауры – прозрачного дракона со сложенными крыльямиза спиной.

Ух, ничего себе! Я, что, начала видеть энергетику? Я иногда лишь ощущала ее, понимала – у кого аура сильнее, а у кого слабее… Но чтобы видеть…

Я огляделась. Ну, точно же! Аура Рика внешне почти не отличалась от его змеиной ипостаси.Энергетика Латифы походила на большую, пушистую лису цвета молочного шоколада.

– А почему я вижу ауры? – не выдержав, поинтересовалась я у Рика, прежде чем войти в третью операционную, вслед за медсестрой.

– К тебе перетекло очень много энергии. Сквозь меня, как через проводник. Способности усилились. Но это не навсегда, – Василиск приобнял за талию и мы вошли.

«Черный ящик» пациентки мигал фиолетовым и бордовым, а порой и вовсе погасал на секунду или больше, сигнализируя, что она на последнем издыхании.

Множество москатов ползали потелу на операционном столе, вылизывая алыми язычками десятки ран, порезов, ссадин. Заканчивали и принимались за следующие.

Прат привычно застыл у окна, скрестив руки на груди. Понятно. Операция под общим наркозом. Вскрытая грудная клетка, раздвинутые ребра... С раной работали два наших лучших хирурга. Тонкая, как тростинка мрагонка Аннарзия с кожей цвета темного алебастра и вертигр Раллем с фиалковыми глазами, бронзовой кожей и всегда выбритой под ноль головой. Его круглый, почти идеальной формы череп, поблескивал в свете ламп.

Завидев нас, оба оглянулись, и на усталых лицах врачей отразилось облегчение.

Латифа сунула нам в руки шапочки, повязки, и мы с Риком увидели – насколько все плохо.

Десятки осколков пропороли легкие пациентки, превратив их в кровавую кашу.

Пока за верпантеру дышали аппараты, но нужно было срочно что-то делать.

– Труба? – уточнил Рик у врачей.

Раллем кивнул, отвернулся к окну и очень тихо объяснил:

– Вытащили уже штук двадцать мелких осколков. Но это даже не треть того, что застряло. Да и смыл? Легкие в хлам. Нужна пересадка. А донорские органы закончились. Сегодня было жарко. Если верить Магританне, следующих ждать не меньше суток. Столько она не продержится.Может, ты выручишь?

– Мы! – Рик натянул перчатки и взял инструменты. Кивнул мне, я ответила тем же.

С некоторых пор нам почти не требовались слова – достаточно было одного лишь жеста, взгляда.

Рик выдохнул, я тоже, и мы вместе принялись вливать в пациентку энергию воскрешения.

Капля за каплей, медленно, но верно она заполняла израненное тело, заставляя его не сдаваться, регенерировать вопреки всему, даже самой природе. Одновременно Рик, Аннарзия и Раллем терпеливо вытаскивали мелкие стекла – не спеша, одно за другим, по мере восстановления легких.

В операционной воцарилась звенящая тишина, только осколки позвякивали о металлическую емкость, да иногда едва слышно причавкивали москаты. Хирурги действовали сосредоточенно, монотонно, почти как роботы. Латифа и Ламиса – еще одна медсестра-верлиса с очень светлыми, негустыми волосами и острым, удлиненным носом меняли капельницы, как заведенные.

Донорская кровь, питательный раствор, снова донорская кровь. Десятки пакетиков с ближайшей каталки пустыми перекочевали на другую. Казалось, время замедлилось, решило дать пациенткешанс, потому, что те, кто любил ее,боролись до последнего, не желали сдаваться.

Еще немного, рывок – и последние стекла звякнули о металлическую емкость.

Мы с Риком добавили энергии воскрешения, у меня даже ноги задрожали от слабости. Василиск словно почувствовал – придержал за талию твердой рукой.

Легкие пациентки восстановились на глазах – почти полностью.

Раллем, Латифаи Ламиса издали облегченные вздохи. Мы с Риком тоже.

Аннарзия будто и не дышала вовсе и только теперь жадно глотнула воздуха.

Василиск отошел от хирургического стола и силой воли отключил нас от энергетики пациентки. Поправляясь, «ромашка» уже сама начала тянуть живительную силу, и могла опустошить нас до предела.