Сапфир

«Удаляются элементы памяти» — по-другому «багаж» в виде прежних знакомств, отношений, привязанностей и прочего.

Все верно. Удаляются. И человек об этом совершенно не жалеет — так Комиссионеры обустроили процесс Перехода, — ибо жалость заставляла бы человека оглядываться назад, вспоминать и тосковать. А если тосковать, как жить новую жизнь?

Все так. И тогда тем менее понятно, зачем она сама протянула нить из прошлой жизни в нынешнюю? И прилагался ли шприц в коробке для того, чтобы воткнуть его в собственное тело?

Уверенности не было. Ей помнилось, что восстановлением памяти занимались исключительно обученные люди — сенсоры, — но совершенно не помнилось ни о каких сыворотках, или же чудо-растворах: «выпей и вспомни». Вколи и вспомни.

А что, если в шприце — яд?

По телевизору рекламировали средство от запора, а следом от поноса; Лана мысленно фыркнула — курорт. И проблемы ввиду обилия фруктов курортные.

Перед тем, как расположиться на диване в гостиной, она снова читала газету. Эксперимент «затормози волны взглядом» провалился, и еще полчаса из жизни ушло на то, чтобы признаться себе — строчки объявлений местных работодателей наводят на нее тоску. Ну, разве можно заниматься тем, к чему не лежит душа? И как определить ту область, к которой эта самая душа лежит?

Вот потому и работал теперь плазменный экран — вдруг мелькнет на нем что-нибудь интересное? Случайно заденет невидимые струны, заворожит и родит вдруг волну вдохновения, которая перерастет в неудержимый порыв заниматься чем-то конкретным?

Волна родиться не успела, так как в коридоре прозвенел звонок.

Она не сразу поняла, что этот звук — звонок ее входной двери, потому как никогда его раньше не слышала. А, услышав, напряглась. Кто может пожаловать в гости к человеку, который ровным счетом никого в Ла-файе не знает? Снова продавец бус? Коммивояжер? Разносчик писем?

Какие, блин, письма? От кого?

«Может, Комиссия?» — мысль заставила похолодеть. У нее под кроватью шприц, а в нем наверняка что-то запретное.

Вот и пиши-пропала новая жизнь…

Шагая по коридору, Лана чувствовала, как колет в боку. От нервов.

За дверью стоял мужчина. Не разносчик писем, не коммивояжер — без сумки, — и по одежде, судя по всему, не из Комиссии. Про тех говорили, ходят «в серебристых костюмах — на рукаве белая полоска», а у этого — высокого, темноволосого — и рукавов-то не было. Белая, чуть помятая футболка, бежевые шорты, кроссовки. По правому бицепсу татуировка, на запястье браслет из черных и вишневых бусин. Волосы отросшие, завиваются, на шее цепочка, в ладони солнцезащитные очки.

— Добрый день.

— Добрый.

Она разглядывала незнакомца, словно зверек — напряженно и пристально, — а тот, в свою очередь, рассматривал ее. Буравил взглядом черных глаз, чего-то ждал, и Лана пожалела, что не закрыла за собой дверь ворот. Та, что для машин, была заперта изначально, а вот «проходная»… Кто бы думал, что пожалуют гости?

— Я могу вам чем-то помочь?

Вежливой быть не хотелось, но не гнать же с порога?

— Можете. Нам нужно поговорить.

Ей сделалось беспокойно, муторно. За спиной мужчины залитая солнцем дорожка, пальмы, ветерок — благодать. А гость — не к месту. Вот не к месту.

— О чем?

На нее посмотрели укоризненно.

— Не пригласите внутрь?

— Простите, нет, — Лана встала в проходе, как железный Голем. Сжала пальцы на косяке двери, напряглась, будто приготовилась к тому, что ее сейчас силой сдвинут с места. — Я не приглашаю в дом незнакомцев, извините.

— Похвально. Я — Марио.

И тишина с ее стороны.

— Марио… Кассар.

— Это, типа, вы сделались мне знакомым? — поинтересовалась язвительно.

— А вы?

— Я — хозяйка этого дома. Простите, чем именно я могу помочь вам?

Тот, кто представился именем Марио, продолжал сверлить ее взглядом темных глаз — взглядом слишком тяжелым, чтобы чувствовать себя комфортно.

— Давайте пообщаемся.

— Мы уже общаемся.

Гость вздохнул — «мол, я думал, будет легко, а оказалось…», — постучал дужкой очков себя по ладони.

— Нам лучше пообщаться без посторонних и там, где тихо.

— Здесь вполне подходит.

— Не подходит.

Лана напряглась сильнее. Обычно она не грубила незнакомым людям, но сейчас нервничала и почему-то желала избавиться от посетителя как можно скорее.

— Чего вы хотите… Марио?

По ее взгляду он понял, что так просто в дом не пробиться. Ни в дом, ни в ее расположение. Диалог, подчас, сложная штука, и потому использовал козырь.

— Я хочу рассказать вам, почему вы сегодня поймали вертолет. Почему и как. Лана.

От напитков гость отказался. Пока она заваривала чай себе — нервно звякала ложкой о край стакана, а Марио слонялся по гостиной, — Лана кляла себя, на чем свет стоит. Незнакомца — и в дом. Нонсенс! А если маньяк, если нападет — как отбиваться? Что, если зажмет в углу, припечатает рот ладонью… — воображение рисовало картины одна другой страшнее.

Внутренности дрожали.