Сапфир

Кафе она выбрала не из ближних — примитивных прямоугольных будок с тремя стенами и соломенной крышей, где не торговали ничем, кроме слоеных гамбургеров, картошки и мороженого, и к которым вся местная братия стекалась за пивом. Метров через триста от самого запруженного городского пляжа нашелся другой — не частный, но платный, — куда ее почему-то пропустила энергетическая калитка.

Может, пляж для «своих»? Местных, а не приезжих? Сие осталось загадкой, но Лана вдруг попала туда, куда хотела: на место в меру запруженное, с чистым просеянным от мусора песком и со стоящим поодаль полноценным баром. И музыкой, в которой сплетения звуков маримбы и гитары пахли пестрыми рубашками, белыми ожерельями цветов на шее и самым что ни на есть летним настроением.

Морские гады, даже приготовленные, кусались — ценами. Из некусачих нашлось только одно блюдо — «Дары Фенеи», — и Лана откровенно боялась разочароваться. Для нее и пять-то долларов пока большие деньги, но ведь первый день (вчерашний не в счет), один раз можно. Коктейль уже не потянула — те начинались от восьми баксов, — а вот манговый сок оказался на удивление дешевым — доллар двадцать. Его и взяла.

Ласковый бриз, крики чаек и режущие гребни волн поперек шумные скутеры — в конце пляжа устроился прокат. Перед баром играли в мяч загорелые ребята, и Лана, пока не принесли еду, с интересом за ними наблюдала.

А после — о Боги Моря! — хрустящие кольца кальмаров в кляре, кальмары в масле и с чесноком, гигантские креветки на гриле с лимонным соком — и это всего за пять долларов? А что же тогда предлагают за десять, пятнадцать, тридцать долларов? Каков вкус наслаждения, облитый подливой из пряных трав и морского нектара? Она просто обязана все перепробовать — наведываться сюда каждый день и заказывать что-нибудь новое. Или раз в неделю. В месяц?

Угу, как только найдет работу…

Мысли об оставленных дома газетах, которые стоило взять с собой, потянули за собой и другие — о вчерашней находке. Но сегодня, в свете нового дня, непонятный шприц и приложенная к нему записка воспринимались иначе — обычным выбором, который предстояло сделать. Поддаться собственной (или не собственной?) просьбе и восстановить память? Или же попросту выкинуть коробку? Выдавить из шприца жидкость и зарыть все на заднем дворе… К чему проблемы? Для чего? Вчерашний день на то и вчерашний, чтобы оставить его позади, а она «перешла». Удалилась с четырнадцатого Уровня, обосновалась на пятнадцатом и благополучно обо всем забыла. Все. Точка. Ни к чему ворошить.

Но в затылке все равно скребло.

Почему змея? Зачем писала послание? А вдруг все это действительно важно, и она попросту сольет собственный призыв в ведро с помоями? Не случится ли тогда фатальной ошибки, которую невозможно будет исправить после?

Черт, сложно…

Мысли о рисунке-змее делали тени от людей и зонтов темнее, океан равнодушным, а день слишком солнечным. Ненастоящим.

Чтобы не портить себе вкус от еды, Лана насильно выпихнула из головы образ коробки, зловещего шприца и записки, сосредоточила внимание на тарелке, где осталось еще два недоеденных колечка — божественный все-таки кляр, — и заставила себя вслушаться в музыку.

* * *

Вероятно, если бы ни эта странность — удивительное происшествие, случившееся с ней у выхода с платного пляжа, — Лана сочла бы сегодняшний день обычным. Чуть более жарким и чуть более пересыщенным новыми впечатлениями, но все-таки обычным.

Но странность приключилась: кто-то запустил вертолет. Тяжелый, пластиково-металлический, с широкими лопастями винта и синей полоской, идущей от дверей до самого кончика хвоста. Поначалу игрушка, ведомая умелым парнем, держащим пульт и задорно глядящим в небо, совершала изящные пируэты над головами игроков в мяч — парила, жужжа мотором, то влево, то вправо, то вдруг взмывала вверх и становилась похожей не то на точку, не то на далекую птицу.

А после пульт у своего кавалера попросила дама сердца:

— Ну, дай!

— Ты не умеешь.

— Я попробую.

— Джен…

— Ну, дай!

Голос плаксивый, обиженный. Парень сдался спустя еще четыре «да-а-ай!» — одно другого жалостливее, — протянул пульт:

— Только чуть-чуть.

— Я недолго.

И девица, обрадовавшись, принялась дергать джойстики так неистово, как тянет за плюшевую лапу, силясь отобрать мишку, разыгравшийся не в меру щенок.

И вертолет понесло.

Пока пронзительный визг мотора, напоминавший звук бора в стоматологическом кабинете, слышался далеко, Лана не обращала на него внимания, но когда он начал стремительно приближаться — громче-громче-громче, — она резко развернулась и обмерла — геликоптер с устрашающей скоростью несся прямо на нее.

— Джен! Отда-а-ай!