Сапфир

Она не любила слабых и сомневающихся, всегда хотела, чтобы мужчина проявлял решимость, чтобы убеждал, что готов за нее в огонь и в воду… И вот – они в воде. И она же разделила их больше, чем слила вместе.

Лана мысленно отлепила себя от Мо, отодрала вместе со слоем кожи. Наверное, ей что-то привиделось – так бывает. Красивое лицо, правильная энергия – правильная на первый взгляд. Верно, глубже есть что-то еще, возможно, несовместимое.

Кольнуло сердце.

Она разжала руки, оттолкнулась от него, грустно рассмеялась и поплыла. Она просто дурочка. Романтичная и влюбчивая, вот только нельзя отдавать себя тому, кому ты не нужен. Ночная бухта не стала для них раем – она осталась просто бухтой.

Сделав небольшой круг вокруг Марио, Лана двинулась к берегу, выбралась на песок и принялась натягивать купальник.

– Отвези меня домой, – попросила наигранно весело. – Вечер был долгим.

Он выбрался следом – чувствовал ее настроение.

– Ты меня не поняла…

– Я тебя поняла, – обрубила сухо. – И не буду больше давить, извини.

Уже «надавилась». Хватит.

– Ты чудесная женщина…

Она едва не застонала при этих словах, всегда оканчивающихся категоричным «но». Ей это «но» слышать не хотелось.

– … чувственная, очень красивая, хитрая…

Хитрая?

В этот момент она была не хитрой, но честной и ранимой. Раскрыла дверь своего сердца тому, кто не перешагнул через порог.

– Домой, Мо.

– Домой?

– Конечно.

Она подобрала с земли украшенные блестками туфли.

А ведь так хорошо все начиналось.

* * *

Она напридумывала им цветник у совместного дома. Разбила клумбы на свой вкус, перестелила покрывала, водрузила на каминную полку их портрет и приготовилась жить долго и счастливо.

Мо пил, как не в себя, – одну рюмку коньяка за другой. Сдвинул в сторону камни на столе, сбросил на пол фольгу от съеденного шоколада, откинулся в «ее» кресле и закинул на пуф ноги. Зло подумал о том, что, если бы не «розетка», он и сам бы напридумывал им будущее не хуже…

Тряпка.

Коньяк перекочевывал из бутылки в желудок с непозволительной скоростью.

Отвлек дверной звонок.

Фрэнки он встретил у двери с зажатой под мышкой бутылкой.

– Эй, эй, дружище, пьешь что ли? – гость, наткнувшись на грозное выражение лица хозяина, едва не отшатнулся от двери. – А телевизор ты не смотрел?

– Я давно его не смотрю.

– Зря. Показывали вас – тебя и эту девчонку – Далински. Вы выиграли конкурс танцев, ты знаешь об этом? Вам не смогли вручить приз, потому что вы сбежали, попросили сообщить, если кто отыщет.

– Ну. Отыскал. Все?

Марио хотелось кого-нибудь поколотить. Жаль, что в дверь постучал не какой-нибудь заблудший пьяный хмырь, которого можно было полноценно отмутузить. Не в бойцовский клуб же, ей-богу.

– Слышь, я хотел сказать, что проверил те данные, что ты мне дал. Да, она действительно преподавала на четырнадцатом фитнес…

– Гимнастику.

– Да, гимнастику. Не суть. Но про ее связь с этой Патрицией я так и не понял, копаю.

– И?

Начальник службы безопасности смутился – он привык к Марио-бизнесмену – спокойному и уравновешенному, – но не к Марио-дебоширу.

– Ты на нее запал что ли? Эй, ты б не торопился – вдруг она все-таки настоящая Серпента?

– Иди, друг, иди, – попросил Мо ласково и в то же время совсем не ласково.

– Я же о тебе забочусь…

– Иди.

Перед носом Фрэнка Тротта с грохотом захлопнулась дверь.

Глава 8

Сердце ныло с утра и всю ночь. Даже во сне она преследовала Мо, который пятился от нее, тянула к нему руки – проснулась на рассвете в слезах.

Еще вчера ей казалось, что они с Марио, как две лодки после кораблекрушения, – потонут одна за другой, но, если соединятся, построят новый корабль и доплывут до счастливого берега. Сегодня пришло осознание – обозналась. Она просто обозналась – Мо не тот, не «он».

Так бывает.

Она позвонила ему в девять, сообщила, что приезжать не стоит, что утром она поработает на вилле, а за камнями заедет в обед. Отключилась, не дожидаясь ответа, какое-то время стояла на кухне с глухо колотящимся сердцем, затем прошла в гостиную и плюхнулась в кресло, прикрыла глаза.

«Лететь спиной в пропасть», находясь в депрессии, получалось легче легкого – всякий раз срываясь в свободное падение, Лана будто совершала суицид. Нет воздуха? И не надо. Темно? Вот и отлично. Страшно? Нет, больше не страшно, почему-то совсем не страшно. Выныривала она уже в другом месте, другая – не Лана, просто сгусток энергии – бесформенный и безэмоциональный – два глаза, наблюдающие за переливающимся миром вокруг – миром сияния. Там она просто была, просто смотрела, неподвижная и текучая одновременно, совершенно равнодушная – более не человек.

Одна беда – пробыть там выходило недолго, – но она тренировалась.

Открывала глаза, делала передышку, ныряла вновь – и каждый раз чувствовала, как сразу легче делается сердцу – больше не надо болеть, не надо чувствовать, – как пустеет от мыслей голова. Без света и воздуха, в беспрерывном полете во мрак ей становилось почти хорошо.

Интересно, Химик, для того чтобы вынырнуть в Сиянии, тоже сползал в депрессию, или же у него выходило иначе?