Сапфировая скрижаль

Шейх отодвинул тарелку, в которой плавали остатки рыбы, и принялся изучать обстановку. Служанка продолжала напевать. Хотя она уже давно миновала пятидесятилетний рубеж, она по-прежнему сохранила обаяние и трогательную чувственность. Может, причина в уютной округлости ее бедер и тяжелой груди? Она напоминала Саррагу его любимую жену, нежную Салиму. Интересно, что она сейчас делает? И чем заняты дети? Думают ли еще о нем или забыли? И Айша, его первая жена, у которой есть и характер, и воля. Айша очень преданная, но изменчивая, как ветер, и капризная, как дитя. Салима подобна спокойному морю, а Айша — бушующему океану. Одна вполне способна хладнокровно удавить соперницу, а вторая ухитрилась превратить терпение в оружие, столь же действенное, как тысяча ханджаров. С этими двумя женщинами, настолько разными, Сарраг чувствовал себя уютно. То, чего ему не давала одна, другая изливала в огромных количествах. Его недостатки в глазах одной превращались в достоинства, а его достоинства как таковые вполне устраивали вторую. Сарраг знал совершенно точно, что может быть уверен в их абсолютной верности. Они ничем не походили на своих мавританских сестер в Севилье, которые, если верить слухам, устраивали на воле попойки и оргии. Нет, Айша с Салимой не способны на такие выходки.

Шейх сказал себе, что Аллах осчастливил его, и у него защемило сердце. Он скучал по своим женам. Очень скучал. И дал себе зарок, что, как только вернется, засыплет их подарками. Салиме подарит то ожерелье из драгоценных камней, которое она так жаждет. А Айше купит два одинаковых золотых браслета, один на щиколотку, другой на руку, которые отказался подарить на день ее рождения. А потом займется любовью с обеими.

Он машинально поглядел на тарелку и скривился от отвращения.

Ну как можно сравнивать эту жирную и вонючую жратву с утонченными яствами, которые готовили его супруги? Он подавил мечтательный вздох. Шейх отдал бы все что угодно нынче вечером за марузивью с ароматом кориандра или за нежного молодого голубка, и на десерт пару-тройку лепешек с медовой начинкой и миндальным орехом.

— Предаетесь мечтам, шейх Сарраг?

Голос раввина подействовал как упавший за шиворот кусок льда.

— Да, — вздохнул ибн Сарраг, — мечтаю…

— О сапфировой Скрижали?

— Вовсе нет. Мои мечты далеки от возвышенных. — И добавил тревожным тоном: — Мы возвращаемся в Гранаду, ребе.

— Конечно. После Караваки. С чего вдруг такая спешка?

— Просто мне не терпится оказаться дома, вот и все.

— А!

Равнодушие раввина вывело Саррага из себя.

— Конечно! Вам этого не понять! Вы-то ни по кому не скучаете, и по вам никто не скучает.

Глаза Эзры едва заметно потемнели.

— Ну и кто, по-вашему, более несчастен? Тот, кого ждут, каждый вечер прислушиваясь, не раздаются ли его шаги, или тот, о ком никто не тревожится и никого не интересует, жив он или мертв?

Еврей был, безусловно, прав. Сарраг тут же пожалел о своих словах.

— А вы были когда-нибудь женаты? — ласково спросил он.

— Был. Ее звали Сара. Нынче утром в церкви Сан-Диего, когда я говорил о любви, это ее я имел в виду… Я знал лишь эту любовь, и в течение сорока лет она делала счастливым каждый прожитый день.

— Сара…

— Умерла. Да. Десять лет назад.

Служанка возле стойки замолчала.

Эзра снова прикрыл глаза, прислонившись к стенке.

— Вы не правы, ребе, — внезапно очень тихо проговорил Сарраг. — Не правы, когда говорите, что вас никто не ждет. Поднимите глаза. Там, на небесах, есть женщина, которая каждый вечер накрывает стол для своего мужчины. Каждый вечер она с любовью готовит манку с бульоном, финики без косточек и лепешки. И каждую Пасху зажигает свечи, кладет рядом с ними мацу, изготовленную собственноручно. Сара ждет возвращения своего мужа, ребе Эзра. Вы не одиноки…

Старый раввин приоткрыл веки и молча посмотрел на шейха, но глаза его увлажнились.

В городе луна заливала серебристым светом крыши домов, изящные силуэты колоколен и мощеные улочки.

Мануэла, сидевшая на паперти у церкви Сан-Диего, услышала шаги Мендосы намного раньше, чем увидела его самого.

— Добрый вечер, сеньора. Я с самого утра несколько раз пытался подойти к вам, но вы все время были в компании. Я…

— Вы принесли ответ Ее Величества? — оборвала она его.

— Я все сделал в точности так, как вы приказали. Передал ваше письмо фра Торквемаде, который заверил меня, что предпринял все возможное, чтобы известить королеву как можно скорее. Увы… — Он склонил голову, словно желал подчеркнуть свое безмерное огорчение. На самом деле он отлично знал, что ей скажет. Утром он получил пакет от Великого Инквизитора. Его содержание вкратце сводилось к следующему: и речи быть не может, чтобы донья Виверо отказалась от миссии. Ответа от Ее Величества не будет. Ее Величество недоступна. И последнее слово было подчеркнуто дважды. Поэтому Мендоса с самым почтительным видом объяснил: — Письмо пришлось отправлять в Андалусию, где в настоящий момент находится Ее Величество. Вы ведь знаете, что по нынешним непростым временам почта…

— Перестаньте юлить, Мендоса! У вас есть ответ от Ее Величества? Да или нет?