Сапфо

Можно обратить внимание еще на следующую деталь: в стихотворении Катулла упоминаются горы Олимп (в самом начале) и Эта («огонь Эгейский» фигурирует несколькими строками ниже). Первая из них особенно знаменита: ведь именно на ней греки (подчеркнем, греки, а отнюдь не римляне!) первоначально помещали своих богов, которые из-за этого так и стали называться — «олимпийскими» или «олимпийцами»). Гора Эта менее известна, но и в связи с ней есть что сказать. В частности, согласно мифам, именно на ней величайший из героев, Геракл, претерпел мученическую смерть — был сожжен заживо, а затем вознесен в сонм небожителей.

Итак, наличие некоего явно греческого образца, на который ориентировался римский лирик, несомненно. Более того, удается определить, в каком месте Греции был создан этот образец. Олимп и Эта изображены как находящиеся на западе, в стороне заката: ведь именно к ним движется Геспер, знаменуя наступление вечера.

Для кого эти горы могли восприниматься как западные? Однозначно не для Катулла: он жил в Риме, в Италии, по отношению к которой вся Эллада расположена на Востоке. Но и отнюдь не для каждого эллина они могли ассоциироваться с западной стороной света. Достаточно взглянуть на карту: Эта — на юге Фессалии, Олимп — на севере той же области, на ее границе с Македонией. Фессалия же является регионом в северо-восточной части Балканской (материковой) Греции.

На западе же Олимп и Эта были для тех эллинов, которые обитали, соответственно, далее, на востоке. Иными словами, для жителей островов Эгейского моря (и, конечно, еще Ионии). Лесбос как раз принадлежал к этим островам.

Итак, коль скоро известно, что Сапфо создавала эпиталамии и жила в таком месте, по отношению к которому Олимп и Эта находились на западе, уже и совсем не приходится сомневаться в том, что Катулл в вышецитированном памятнике подражает именно ей. Кстати, и очередное уподобление невесты цветку свидетельствует о том же самом.

Но, перелагая песнь митиленянки на латынь, внес ли в нее римлянин что-то от себя? Пожалуй, все-таки да. Гименеи Сапфо написаны так, чтобы исполняться хором девушек. А этот, катулловский, который мы здесь рассматриваем, построен по иному принципу: он представляет собой как бы диалог двух хоров, один из которых состоит из юношей, а второй — из девушек. Причем первым вступает юношеский хор; от лирики Сапфо такого было бы трудно ожидать.

* * *

Ушла в прошлое древнегреческая цивилизация, ушла за ней и римская. Закончилась античность, началось круговращение иных, новых, исторических эпох. Средние века, на протяжении большей части которых культурное наследие Эллады было в Западной Европе временно забыто (память о нем сохранялась лишь в грекоязычной Византии)… Возрождение, или Ренессанс, — период, характеризовавшийся, напротив, резким возрастанием интереса к этому наследию (собственно, и сам-то период получил такое название потому, что гуманисты в Италии и других европейских странах активно возрождали именно античные традиции)… Классицизм, продолжавший и закреплявший ту же линию «равнения на античность» (в большинстве европейских стран античную, то есть греко-римскую, эпоху принято называть классической античностью^[183], так уж повелось; отсюда и слово «классицизм»)… Просвещение, представители которого — Вольтер, Монтескье, Дидро и др. — брали за образец опять же эллинских философов-просветителей… И вот мы в начале XXI века.

Времена менялись, а Сапфо оставалась. Неодинаковым, очень неодинаковым было отношение к ней в различные исторические эпохи^[184]. В наши дни оно обрело свою, особую специфику, — безусловно, в связи с резкой активизацией дискурса, связанного с гендером, с проблемой полов, с сексуальными меньшинствами и их правами. Вспомнили, конечно, о том, что у великой митиленянки есть любовные стихи, адресованные женщинам же, и, естественно, приписали ее к «лицам нетрадиционной ориентации».

Что можно сказать по этому поводу? Для своего времени она была лицом вполне традиционной ориентации и прожила жизнь, какую и должна была прожить нормальная гениальная гречанка. Парадоксально, но факт: с одной стороны, выражения «лесбиянка», «лесбийская любовь» и т. п. появились в современном словоупотреблении потому, что когда-то на Лесбосе писала свои стихи Сапфо; с другой же стороны, сама она никак не могла ожидать, что такое специфическое развитие получат — века и века спустя — ее творческие усилия. Уж точно решимся сказать, что в кругу «лесбиянок» наших дней она не чувствовала бы себя комфортно. Ее круг — девушки-ученицы, ожидающие (и жаждущие!) замужества, а пока оно не наступило — предающиеся в общем-то невинным радостям своей девичьей дружбы-влюбленности…

Как бы то ни было, Сапфо теперь уже навсегда останется с нами (или мы — с Сапфо?). Завершить наш рассказ о ней хотелось бы парой эпитафий, принадлежащих перу лесбосской поэтессы. Да, она работала и в этом жанре, почтила стихотворными надгробными надписями память нескольких женщин (наверняка не чужих ей, а, видимо, умерших подруг).