Сапфо

Другой знатный афинянин, соперник только что упомянутого Мегакла, в конечном счете одержавший над ним победу и ставший тираном Афин, — Писистрат^[67] — был женат трижды. О первой его супруге ничего не известно, кроме того, что она являлась тоже афинянкой (источники не называют даже ее имя). Второй его женой была Тимонасса, знатная гражданка Аргоса, которая, как специально отмечается (Аристотель. Афинская полития. 17. 3), ранее была замужем за одним из представителей разветвленного тиранического рода Кипселидов. Это, между прочим, сам по себе достойный внимания факт: знатные женщины порой как бы «переходили» от членов одной аристократической фамилии к членам другой.

Перипетии этих двух браков Лисистрата для нас остаются в тени. Более всего известен и интересен его третий брак^[68] — с Кесирой^[69] из рода Алкмеонидов. О нем подробно сообщает тот же Геродот (Геродот. История. I. 60–61). Вскоре после того, как Писистрат в 560 году до н. э. захватил тираническую власть, его противники свергли и изгнали его. Однако некоторое время спустя Мегакл по политическим соображениям решил примириться со своим бывшим врагом и «…послал вестника к Писистрату. Он предложил ему свою дочь в жены, а в приданое — тиранию». Писистрат согласился; было организовано его торжественное возвращение в Афины, после чего он «по уговору с Мегаклом взял в жены его дочь. Но так как у него были уже взрослые дети, а род Алкмеонидов, к которому принадлежал Мегакл, как считали, был поражен проклятием, то Писистрат не желал иметь детей от молодой жены и потому общался с ней неестественным способом. Сначала жена скрывала это обстоятельство, а потом рассказала своей матери (в ответ на ее вопросы или же по собственному почину), а та — своему мужу». Мегакл, разгневавшись, вновь поссорился с Писистратом, что повело ко второму изгнанию последнего^[70]. В данной ситуации гендерное поведение двух женщин — самой Кесиры и ее матери, уже знакомой нам Агаристы, — их реакция на девиантные сексуальные действия Писистрата (в чем конкретно заключалось в данном случае отклонение от нормы — здесь не место разбирать; отметим лишь, что вопрос сложнее, чем может показаться на первый взгляд^[71]) фактически стали толчком к государственному перевороту.

С помощью «политических браков» формировались и распадались коалиции аристократических родов, лежавшие в основе политических группировок. Можно ли считать роль женщин в таких браках целиком пассивной? Несмотря на то, что выбирающей стороной в подавляющем большинстве случаев были не они (случай с дочерьми Каллия — исключение, лишь подтверждающее правило), все-таки на поставленный вопрос должен быть дан скорее ответ «нет». Женщины могли содействовать заключению или разрыву союза (этот тезис был проиллюстрирован выше эпизодом с Писистратом, Кесирой и Агаристой). Не следует списывать со счетов и влияние, которое женщины могли оказывать на мужей-политиков в повседневной жизни.

Вот, например, свидетельство, относящееся к другому аристократическому политику начала V века до н. э. — Фемистоклу^[72]: «Сын Фемистокла своими капризами заставлял мать исполнять все его желания, а через нее и отца. Фемистокл, подсмеиваясь над этим, говорил, что его сын самый сильный человек в Элладе, потому что эллинам дают свои повеления афиняне, афинянам — он сам, ему самому — мать его сына, а матери — сын» (Плутарх. Фемистокл. 18; курсив наш).

Фемистокл, как известно, отличался цинизмом и откровенно говорил то, о чем обычно в обществе принято умалчивать. Можно предположить, что и в данном случае у него было «на языке» то, что «на уме» было у многих. Обратим внимание на несколько интересных нюансов процитированного отрывка. Во-первых, как видим, сын Фемистокла мог влиять на отца не непосредственно, а только через мать. Очевидно, ребенку не было еще семи лет: до этого возраста, то есть до начала получения образования, дети содержались в гинекее на попечении матери, а отец с ними практически не общался. Во-вторых, не может не броситься в глаза, что Фемистокл здесь называет свою супругу не супругой, а матерью его сына! Это тоже многое объясняет: видимо, влияние жен на мужей — в той мере, в какой о нем можно говорить, — обусловливалось не статусом жены как таковой, а статусом матери законного сына. Иными словами, ради сына жена Фемистокла могла просить своего мужа о многом; но если бы она стала просить его о чем-то не для сына, а для себя самой, то вряд ли встретила бы такое же понимание.