Sapiens. Краткая история человечества

В последние десятилетия психологи и биологи всерьез взялись за изучение факторов счастья. Что тут важнее – деньги, семья, гены или добродетели? Первым делом нужно определить, что именно мы измеряем. Общепринятое определение счастья – «субъективное благосостояние». То есть счастье внутри меня – это либо непосредственное переживание удовольствия, либо долгосрочное удовлетворение тем, как идет моя жизнь. Если это внутреннее ощущение, как же его измерить извне? Можно попробовать опрашивать людей об их субъективном самочувствии. Психологи и биологи, когда хотят оценить уровень счастья, выдают людям анкеты и подсчитывают результаты.

Типичная анкета, оценивающая субъективное благополучие, предлагает участнику оценить по шкале от 0 до 10, насколько к нему применима фраза: «Я доволен собой таким, каков я есть», «Я считаю свою жизнь очень удачной», «Я с оптимизмом смотрю в будущее», «Жизнь хороша». Затем исследователь складывает баллы и вычисляет уровень удовлетворенности респондента.

Такие опросы проводятся с целью соотнести субъективное чувство счастья и различные объективные факторы. Например, в исследовании сопоставляются люди, зарабатывающие соответственно $100 тысяч и $50 тысяч. Если обнаружится, что субъективное благополучие в первой группе достигает 8,7 балла, а во второй – только 7,3, исследователь вправе предположить позитивную корреляцию между богатством и субъективным благосостоянием – проще говоря: больше денег, больше счастья. Тот же метод можно применить для решения вопроса, насколько люди, живущие в демократических странах, счастливее тех, кто живет при диктаторском режиме, и в самом ли деле состоящие в браке счастливее одиночек, разведенных и вдовых.

Это дает солидную базу историкам: они могут исследовать уровень богатства и политической свободы или процент разводов в прошлом. Если установлено, что при демократии и в браке люди счастливее, у историка появляется право аргументированно утверждать: процесс демократизации в последние десятилетия способствовал счастью человечества, а растущий процент разводов – напротив.

Этот подход не свободен от недостатков, но прежде, чем разбирать его минусы, давайте рассмотрим плюсы.

Среди прочих интересных выводов получен и такой: деньги в самом деле влияют на ощущение счастья. Однако до определенного предела, а дальше разница стирается. Пока люди находятся в самом низу экономической лестницы, больше денег значит больше счастья. Американская мать-одиночка, которая зарабатывает $12 тысяч, убираясь в чужих квартирах, будет счастлива – то есть ее субъективная оценка собственного благосостояния существенно и надолго поднимется, – если выиграет в лотерею $500 тысяч. На эти деньги можно кормить и одевать детей, не обременяя себя все новыми долгами. Но если топ-менеджер с окладом 250 тысяч в год выиграет миллион или компания вдруг удвоит ему жалованье, ощущение счастья продлится лишь несколько недель. Эмпирические данные показывают, что долгосрочного изменения самочувствия не произойдет. Ну, купит машину покруче, переедет из квартиры в особняк, станет пить шато петрюс вместо калифорнийского каберне – но и это вскоре покажется обыденным и не таким уж интересным.

Еще одна интересная подробность: болезнь снижает уровень счастья, но источником долгосрочного огорчения она становится лишь тогда, когда причиняет мучительную и постоянную боль. А так, узнав о своем хроническом заболевании – например диабете, – люди некоторое время переживают, но, если болезнь не усугубляется, адаптируются к своему новому состоянию и набирают столько же «баллов счастья», сколько и здоровые. Проведем мысленный эксперимент. Люси и Люк – близнецы, из семьи среднего класса, согласились принять участие в исследовании субъективного благосостояния. По пути из психологической лаборатории Люси попала в аварию, переломы долго срастались, нога повреждена на всю жизнь. Как раз в тот момент, когда «скорая» везла Люси в больницу, Люк пытался дозвониться ей с радостной новостью: он сорвал джекпот в $10 миллионов. Два года спустя сестра все еще хромает, а брат намного богаче прежнего, но, когда психолог явится с очередным опросом, обнаружится, что их ответы мало чем отличаются от тех, которые близнецы дали в тот роковой день.