У иерархий имеется важная социальная функция: люди, совершенно друг с другом не знакомые, сразу понимают, как им друг с другом обращаться. Не приходится тратить время и силы на личное знакомство. В пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион» Генри Хиггинсу нет надобности ближе знакомиться с Элизой Дулитл, чтобы выяснить, как должны строиться их отношения: достаточно услышать ее акцент, чтобы признать в ней представительницу низшего сословия, с которой можно поступать как вздумается — например, поставить на нее деньги, словно на карту в игре: он-де сумеет выдать цветочницу за герцогиню. Современная Элиза-флористка тоже быстро соображает, как строить разговор, чтобы продать побольше роз и гладиолусов десяткам покупателей, заглядывающим в течение дня в ее магазин. Подробно выяснять вкусы и финансовые возможности каждого ей некогда, а потому она полагается на социальные коды — кто как одет, какого возраста, а если в глубине души Элиза не слишком политкорректна, то она учтет и цвет кожи, и сумеет отличить совладельца солидной фирмы, который закажет большой букет элитных роз ко дню рождения матери, от мальчишки-курьера, который может позволить себе только букетик маргариток.
Конечно, свою роль в социальной стратификации играют и природные способности людей. Но даже разнообразие способностей и характеров в значительной степени обусловлено воображаемыми иерархиями. Иерархии влияют на способности и характер двумя способами. Прежде всего почти все навыки человеку нужно сперва привить, а потом развивать. Даже если ребенок отмечен печатью таланта, его дар скорее всего останется незамеченным, если его не пестовать, не оттачивать и не упражнять. Но далеко не все люди имеют шанс культивировать и развивать свои способности — это зависит от их положения в воображаемом социальном порядке. Хороший пример — Гарри Поттер. Мальчик, потерявший родителей — выдающихся волшебников, — воспитанный невежественными маглами, приезжает в Хогвартс, не имея ни малейшего опыта колдовства. Семь книг понадобится для того, чтобы он разобрался в своих способностях и раскрыл свой потенциал.
Во-вторых, даже если представители разных сословий проявляют одни и те же способности, им не гарантирован одинаковый успех, ведь играть им придется по разным правилам. Так, если бы в Индии в пору британского владычества появились неприкасаемый, брамин, католик-ирландец и член англиканской церкви — все четверо с совершенно одинаковым талантом бизнесмена, — шансы разбогатеть у них все же были бы несопоставимые. Экономическая игра регулируются не только юридическими правилами, но и невидимыми «стеклянными перегородками».
Все общества держатся на воображаемой иерархии, но иерархии по большей части у каждого свои. Откуда эти различия? Почему традиционное индуистское общество делит людей по кастам, Османская империя — по религиям, Америка XIX века — по расам? В большинстве случаев возникновение иерархии определяется набором случайных исторических факторов, а затем та или иная иерархия закрепляется, увековечивается и передается из поколения в поколение, а определенные группы людей подправляют и дополняют ее в соответствии со своими интересами.
Например, многие ученые предполагают, что индийская кастовая система сформировалась в то время, когда три тысячи лет тому назад арийцы вторглись на Индостанский полуостров, покорив местное население. Завоеватели установили сословную иерархию, в которой им самим, разумеется, отводилось господствующее положение жрецов и воинов, а туземцам — роль слуг и рабов. Поскольку численный перевес был на стороне местных, завоеватели опасались утратить привилегированный статус. Чтобы такого не случилось, они разделили туземное население на касты и каждой касте назначили конкретный вид деятельности или определенные общественные функции. Все получили особый юридический статус, свои обязанности и привилегии. Строжайше запрещалось смешение каст — не только брак или какие-то формы социального взаимодействия, но даже общие трапезы. И эти различия подкреплялись не только законом, но и религиозной мифологией, и повседневной практикой.