Сапожок Пелесоны

– И быстро тикаем! – Рябинина схватила мою сумку и посох и подтолкнула меня. – Идти можешь? – озабочено спросила она, глядя, как я неловко переставляю ноги.

– Э-э… не иду, а плыву. Причем в вязком болоте, – сообщил я, неловко переступая через ступеньки. – Где Дереванш?

– В кустах прячется, – писательница взяла меня под руку и потащила к началу тропинки, уходящей в сад. – Мы тебя здесь, под портиком ждали. Часа два, наверное. Разволновались, не случилось ли чего с тобой. А когда три жрицы с криками выбежали из святилища, то поняли: что-то случилось. Господин архивариус перепугался и предпочел в кустах спрятаться. Я стояла рядом с ним, а потом увидела тебя. Булатов! – она меня толкнула меня локтем в бок. – Не спи! Ноги переставляй! Офигеть, какой ты тормознутый! Господин Дереванш, помогите мне – возьмите сумку!

Заросли жасмина раздвинулись, и на тропинку вышел библиотекарь.

– Нужно скорее сматываться отсюда, господин Дереванш, – пояснила Рябинина, протягивая саквояж. – Наш великий Блатомир сильно в храме напроказничал. Скорее идемте туда, – она указала посохом в дальний конец сада, – там часть стены завалилась. Надеюсь, мы успеем незамеченными выбраться из этого притона.

– Анька, погрузите меня в сумку, – взмолился я, вспомнив, что там уже лежала госпожа Шельда, такая милая, разомлевшая от клофелина.

– Еще чего! Ножками пойдешь, а чтоб веселее шагалось, я тебя буду бодрить, – пообещала Элсирика, и я тут же ощутил, как мой собственный посох больно тюкнул по моему собственному затылку.

Я охнул и зашагал быстрее.

Куда вела нас кенесийская писательница, и откуда ей были известны тропинки и закоулки сада, оставалось загадкой. Я как мог, передвигал ноги и старался держать открытыми глаза. Когда я зевал, мне на затылок обрушивался тяжеленький набалдашник посоха, и это стимулировало покрепче кружки «Нескафе». Где-то за двумя сросшимися дубами силы мои были на исходе: даже если инквизитор-Рябинина отколошматила меня со всей дури посохом, я все равно не смог бы ступить и шага.

– Анька, дорогая, – взмолился я, – ну положите меня в сумку. Не могу больше! Вам же самим будет легче!

– Некогда тебя в багаж упаковывать. Вперед, Булатов! Вперед! – с издевкой отозвалась Анна Васильевна и сунула мне в бок острым концом посоха. – Уже почти выбрались – вон разрушенная стена.

Приподняв повыше веки, я тоже увидел каменную стену, ограждавшую сад непорочниц и пределы обители. В одном месте виднелся пролом, каменные блоки серой грудой лежали на земле, и через них можно было выбраться наружу, к дороге на Илоргу.

Перебираясь через развалины стены, я упал дважды или трижды: стесал себе локоть и плечо, к шишке над левой бровью добавил выпуклый фингал над правой. А Рябинина все гнала меня вперед, пугая то посохом, то сообщениями о том, что слышит сзади голоса непорочниц, жаждущих отмщения. И Дереванш не молчал. То и дело бросал какую-нибудь гнусную реплику, вроде: «Господин Блатомир! Быстрее попрошу! Из-за вас мы все можем пострадать!» или «Ноги! Поднимайте выше ноги! Что вы волочитесь, как черепаха!».

За ограждением нам открылся обширный луг с купами деревьев и пепельной лентой знакомой дороги. Слева начинался крутой спуск к Илорге, по другую сторону вставал лес, тянувшийся до скалы Вирга и дальше, к горам.

– Рябинина! – сказал я решительно, насколько позволил ватный язык. – Сейчас сворачиваем к лесу. Затаимся там, переждем. Имей в виду, дальше тех зарослей я не пойду, если ты даже сломаешь посох об мою спину! И воздастся тебе потом за все издевательства!

– Это мы еще посмотрим, кому чем воздастся, – пользуясь моей беззащитностью, Элсирика снова ткнула меня посохом в бок.

– И знайте, – сказал я, отчаянно ступая на луг, – при мне имеется нечто такое, что у вас челюсти отвиснут или вовсе отвалятся, – разумеется, я при этом подумал о второй половинке ключа. – Но я пока ничего не скажу. До тех пор пока вы не дадите мне выспаться хотя бы пару часов.

Кое-как мы добрались до высоких кустов, окружавших молодые липки. Там я рухнул на траву и мигом провалился в долгожданный сон.