Сапожок Пелесоны

Я толкнул Элсирику на сидение и вскочил сам в набирающий ход экипаж.

Двое наиболее догадливых и проворных парней, подчинявшихся виконту, уже добежали до нашей двуколки. Руки одного из них вцепились в край багажного отделения. Другой грозно заорал:

– Стоять, сукин сын!

– Езжайте, езжайте, – сказал я, обернувшемуся кучеру. – Эти люди просто не в себе.

Я хотел использовать последнее заклинание, оставшееся в посохе, но, чуть подумав, решил употребить волшебное орудие иначе: повернулся и от души ударил им по пальчикам идиота, державшего повозку. Тот сразу перестал соперничать в тяговой силе с лошадями, завопил благим матом и повалился на дорогу. Надо заметить, извергал некультурную речь не только тип с отбитыми пальчиками: виконт Марг, субъект с быстрыми и любопытными глазками, крепыш, размахивающий мечем, и еще большая часть компании, прежде стоявшей под каштаном, – все они громко орали ругательства. Но двуколка отдалялась от «Хрустальной норы», их голоса постепенно стихали.

– Какой чудный день, – сказал я, устроившись удобнее на сидении, глядя на проплывавшую мимо колоннаду и сверкавший солнцем фонтан.

– Да, день чудесный, – согласилась Рябинина. – По крайней мере, чудесно начался.

– А ты, Анька, молодец. Ногами хорошо машешь, – я едва сдержал смех, вспомнив, как писательница изящной ножкой ударила крепыша в пах. – Хорошие у тебя ноги. С такими ногами точно не пропадешь, даже если романы твои перестанут читать, – я положил ей руку на коленку, потом погладил ее по бедру, одновременно приподнимая юбку. Когда возмущение Рябининой достигло критической точки, и она была готова повторить часть буйного лексикона копателей, я обнял ее и поцеловал в губы.

– К каким воротам едем? – прервал наши лобзания кучер.

– А все равно к каким. Нам за город нужно, к берегу Алраки, – объяснил ему я.

– Тогда к Плесеньвальским, – решил хозяин повозки. – И если до речки с вас три гавра.

– Три гавра?! – изумился я.

– Да. Три обычных гаврика, – возница завернул лошадей на широкую улицу, похожую на ту, которой мы добирались к площади Сура Пориза. – Вы же, как я видел, нашкодили возле таверны. Чем-то насолили виконту Маргу, а значит вы вне закона. Тех, кто вне закона я всегда вожу по городу за два гавра, а за город, так и за пять бывает.

– Три, так три, – безразлично отозвалась Элсирика.

Я привстал и обернулся, чтобы убедиться, нет ли за нами хвоста. Хвост был: в одном из экипажей (а их на этой шумной улице ездило много) я узнал того самого крепыша, угрожавшего нам мечом. Рядом с ним сидело еще двое гильдийцев весьма сурового вида с надвинутыми на лоб шляпами и темными от злости лицами. Наверное, братья-копатели – нет сомнений, что это были именно они – взяли одну из повозок, стоявших возле «Хрустальной норы», и теперь надеялись догнать нас или хотя бы не упустить из вида.

– Давай-ка, побыстрее, уважаемый, – попросил я кучера. – А то за нами увязались кое-какие мерзавцы.

– Тогда четыре гаврика, – отозвался илиец, обернувшись с грабительской улыбкой от уха до уха. – Когда кто-то от кого-то убегает, я всегда вожу за четыре, но чаще за пять.

– Мать грешная! Не до торгов сейчас! – возмутился я, борясь с пламенным желанием огреть его посохом по затылку. – Если нас догонят, то тебе ни гавра не достанется. Еще и по морде получишь.

– Хорошо, четыре, – согласилась Элсирика. – Только лошадей поторопи.

– Деньги вперед, – настоял возница.

– О, понос небесный! – выругался я и повернулся посмотреть, что происходит сзади.

Повозка, запряженная двойкой гнедых, была уже в полутораста метрах от нас и лихо обгоняла грузовую телегу. Расстояние между нами стремительно сокращалось. Я уже видел, как сверкают жаждой мести глазки крепыша.

Элсирика торопливо отсчитала деньги и протянула кучеру со словами:

– Здесь пять гавров! Пять! В случае если вам придет на ум еще взвинтить цену, то уже уплачено с лихвой вперед!

– Отлично, госпожа! Тогда очень быстро едем к Плесеньвальским воротам! – он заорал что-то грозное лошадям, щелкнул кнутом, и наш экипаж понесся вперед с исключительной резвостью.

В первые мгновения меня даже вдавило в сидение, словно нас тянули не лошади, а двигатель гоночного автомобиля. Ветер ударил в лицо. Справа и слева замелькали пешеходы, фасады помпезных зданий центра Илорги. Повозка с копателями явно отставала, и я, повернувшись, огорчил их известным знаком: хлопнул себя по плечу и резко согнул руку в локте.

В бешеной скачке, обгоняя другие экипажи и телеги, мы проехали около трех кварталов. Когда я подумал, что от преследователей мы оторвались окончательно, кучер вдруг придержал лошадей – они перешли на ленивый шаг.

– Ну что там еще? – недовольно спросил я. У меня возникло подозрение, что бессовестный илиец сейчас потребует еще дополнительной платы, и я был готов схватить его за горло и задушить.

– Впереди затор, – привставая, отозвался он. – Чья-то карета влетела в столб. Мы не проедем.

– Силы небесные! – я оглянулся – копатели были в трехстах метрах от нас и стремительно приближались. – Поворачивай! Быстро поворачивай и давай объездным путем! – заорал я кучеру.