Сапожок Пелесоны

Когда я нацелил навершие посоха на Анну Васильевну, она попыталась воспротивиться, но это был обычный женский каприз с вздохами сомнения, хлопаньем ресниц и прочими формами фальшивого несогласия. Следом за ней через минуту и я перестал видеть свое тело. Ощущение, надо признать, было странненькое: будто ты есть – дышишь, все видишь, ощущаешь землю под подошвами сапог и посох в кулаке – и в то же время тебя нет, поскольку нет у тебя ни рук, ни туловища с ногами и, пожалуй, даже головы.

– Где вы, господин Блатомир? – послышался за моей спиной настороженный шепот Дереванша.

Ничего не ответив, я выставил вперед свободную руку и сделал несколько шагов к месту, где недавно стояла Рябинина. Она находилась по-прежнему там – едва мои пальцы натолкнулись на ее грудь, Анька взвизгнула и отпрыгнула в сторону. Но я снова нашел ее, поймал, крепко прижав к себе.

– Это ты, Булатов? – прошептала она, возбужденно дыша мне в лицо.

– Нет – демон Варшпагран, – соврал я и поцеловал ее.

– Не смей этого делать, нахальный Варшпагран, – отозвалась писательница, принимая игру и сама подставляя губы.

– Может, воспользуемся моментом? – не отпуская госпожу Элсирику, я осторожно поднял край ее юбки.

– Каким еще моментом? – Анна Васильевна вздрогнула и попыталась убрать мою руку, смело поднимавшуюся по ее бедру.

– Как Русик и Люси, – прошептал я ей в ухо, не обращая внимания на недовольное бормотание Дереванша, стоявшего где-то рядом. – Помнишь, как твои герои занимались любовью, пользуясь шапкой невидимкой под носом у самого Черноморда? Если не будешь пищать, то никто ничего не заподозрит.

– С ума сошел! – сдавлено вскрикнула Рябинина.

А я проворно расстегнул две пуговицы ее платья и уже был готов отбросить посох и повалить госпожу писательницу на клумбу.

Рядом раздался раскатистый голос Дебоша:

– Что происходит, господин Блатомир? Где вы? Сам говорили никуда не отходить от клумбы.

Рябинина вскрикнула и оттолкнула меня с такой силой, будто ей привиделся кошмар. Я резко обернулся и тоже едва не вскрикнул. Кошмар действительно был: на расстоянии вытянутой руки от меня появилось нечто. Это нечто было похоже на хищно приоткрытые челюсти и два глаза, один из которых был окружен отвратительной фиолетовой опухолью.

– Господин Блатоми-ир? Ну где же вы? – произнесли челюсти голосом Бланша, и глаз в фиолетовом обрамлении зловеще мигнул.

– О, понос небесный! – отозвался я, догадываясь, что имею дело с племянником нашего архивариуса. – Снова вы, господин Дебош, влезли не вовремя. Интересно, и отчего у вас пол физиономии проявилось?

– Как это «проявилось»? Я вижу только свой нос, – рыцарь шлепнул себя по лицу и слегка охнул от боли.

– Какой кошмар! – проскрипел с клумбы Дереванш. – Что же вы наделали, господин Блатомир?! Я знал, что вашим магическим штучкам доверять нельзя! Ну все, что вы делаете, выходит не совсем так! Из-за ваших…

– Не скулите, друг мой кучерявый, – оборвал я его. – Что у вашего родственничка видно пол лица, очень даже кстати. Именно по его физиономии мы будем ориентироваться в дальнейших передвижениях. В общем, будем держаться ближе к его морде и не потеряемся.

– Но, извините, господин волшебник, – с еще большим недовольством проговорил кенесиец. – Ориентироваться на его лицо будем не только мы, но все, кто встретиться нам по пути. Например, стражницы храма.

– Ерунда все это! Мелочные пустяки, – я наклонился и сорвал несколько роскошных гиацинтов. – Дебош, держите букет у себя перед носом. И все – проблема решена. Если вас и увидит какая-нибудь непорочница, то ее зрению будет доступна не кошмарная физиономия, а картина более приятная – букетик цветов.

– Да, но букетик цветов, летящих в ночи, – тоже явление не совсем обычное, – высказалась Элсирика. – Жрицы поднимут тревогу.

– Ничего они не поднимут. Необычное явление будет истолковано, как благой знак богини, и никому в голову не придет, что за благим знаком скрывается рожа господина Дебоша.

– Повежливее, пожалуйста, – рыцарь неохотно принял цветы и спрятал за ними видимые части лица. – У меня, конечно, вид не лученосного бога, но оскорблять меня не надо.

– Успокойтесь, милый мой, – я его похлопал по плечу или какой-то соседней части тела и обратился к остальным. – Я говорю не о вашем истинном облике, а о том, что мы имеем сейчас. Если бы вы себя зрели со стороны, то вам бы и в голову не пришло, сказать о себе хоть одно приличное слово. И хватит препираться, господа! В путь! У нас очень мало времени. Скоро заклятие прекратит действие – выйдет очень нехорошо, если стражницы вдруг обнаружат нас в неподходящем месте.