Сара Дейн

— Дэвид, вы сами доберетесь домой, ладно? Тут уже нет места.

Дэвид охотно кивнул:

— Конечно.

Дункан, как только услыхал слова Луи, весело помахал рукой и бросился через толпу туда, где все еще играл военный оркестр. Дэвид повернул и последовал за ним.

Луи с улыбкой смотрел им вслед.

— Думаю, теперь мы не скоро увидим эту парочку — пока они не проголодаются или не устанут до смерти.

Он сел и откинулся на спинку, и экипаж покатил. Он двигался медленно из-за вереницы карет и легких экипажей впереди. Сара обмахивалась веером и смотрела на пешеходов, которые перекрикивались друг с другом. Солдат распустили, и они смешались с толпой, их красная униформа выделялась яркими пятнами на фоне легких ситцевых и муслиновых платьев женщин. Хорошенькая девушка, повиснув на руке капрала семьдесят третьего полка, смотрела с легкой завистью на экипаж де Бурже, но тут ее спутник наклонился и сказал ей что-то, что заставило ее рассмеяться и забыть шелка и бархатную обивку, которые вызвали на минуту ее зависть. Было воскресенье, но вокруг как-то не было воскресной атмосферы: ноги людских толп поднимали клубы пыли, жара и шум вызвали у Сары головную боль, и она жаждала оказаться в прохладе Гленбарра.

Джереми довольно зло пародировал проповедь, которую, по его представлению, должен был вскоре произнести преподобный мистер Каупер в церкви св. Филиппа, приветствуя нового губернатора как спасителя колонии. Луи, выведенный из своего скучающего состояния, сильно веселился и откидывался на спинку, посмеиваясь. Он, что было совершенно в его характере, отказался присоединиться к той небольшой шеренге людей, которые рвались вперед, стараясь быть немедленно представленными Меквори. Они с Сарой были приглашены на прием в резиденцию позже на неделе, и ему претило стоять в очереди, ожидая под жарким солнцем возможности быть представленным новому губернатору на глазах у любопытных жителей Сиднея.

Пока мужчины вели беседу, Сара получила возможность как следует рассмотреть Джереми. Она отметила происшедшие в нем за последние годы перемены. Он уже привык к своей свободе: раскованность его поведения, речи и юмора уже была иной, чем в то время, когда он был ссыльным-управляющим Эндрю. Его камзол был прекрасно скроен, белье — безупречно бело, на нем лежала печать процветания фермы на Хоксбери. Она также заметила с некоторой тревогой седые пряди в его черных волосах и осознала, что, в конце концов, ему уже сорок два или сорок три, а годы, проведенные им в колонии, кроме последнего, были тяжелыми и изнуряющими. На лице у него был темный загар, а кожа загрубела от пребывания на открытом воздухе. Но в нем была уверенность человека, который живет в мире с окружающими; она сомневалась, что он часто обращается мыслями к Ирландии. Четырнадцать лет рабства отделили его полностью от того человека, которым он был там — юношей, увлеченным женщинами и лошадьми. Он был уверен в своем будущем и мог просто пожимать плечами, вспоминая о приговоре, вынесенном за агитацию против правительства. Это не испортило его репутации: здесь, в колонии, он волен подняться на любую высоту. Глядя на него, Сара заметила, что она думает о той ссыльной, которая живет с ним, и ей было интересно, женится ли он когда-нибудь на ней.

В этот вечер все в доме де Бурже — гости, дети и слуги — стояли вокруг огромного костра, за которым следили Эдварде и Тэд О'Малей. У небольшого костра Бесс и Кейт по очереди поворачивали свинью на вертеле. Воздух был насыщен ароматом жареного мяса.

Элизабет, стоя рядом с отцом, громко взвизгнула, когда в воздух взвилась ракета и рассыпалась дождем розовых звезд. Во всем городе сверкали точки костров, горевших в честь губернатора Меквори. Из дюжины мест, которые Сара могла рассмотреть и распознать, вылетали, расцвечивая ночное небо, фейерверки. Сидней никогда еще не был так красив: темнота скрывала его убогие домишки, а в небе сиял молодой месяц, рассыпая серебро по воде залива. Двадцать костров горели этой теплой летней ночью.

Сара, захваченная окружающей ее красотой, вздрогнула от легкого прикосновения к рукаву. Около нее стоял Джереми. Он заговорил так тихо, что она едва смогла расслышать его за треском поленьев.

— Я целый вечер пытаюсь поговорить с тобой наедине, Сара.

Она улыбнулась, глядя на него.

— Что-нибудь важное, Джереми?

Потом ее взгляд быстро перешел на Дункана, отскочившего от выстрела хлопушки, которую Эдварде взорвал прямо у него под ногами.

— Думаю, важное для тебя, — тихо произнес Джереми.

Она повернулась к нему. Улыбка увяла на его лице.

— Что же?

— Я не знаю, слышала ли ты уже новость о Ричарде Барвелле.

— Какую новость? — спросила она резко. — Что ты имеешь в виду?

— На «Индостане» доставлено письмо о том, что леди Линтон умерла. Она оставила Элисон все состояние. Я слышал утром, что Ричард наводит справки о кораблях в Англию.

— Они оба едут? — Сара пыталась не выказать паники.

— Да, Сара, оба.

— Что ж… спасибо, что сказал мне, Джереми. Хорошо, что ты успел мне сказать это раньше других.