Сара знает (СИ)

— Всё в порядке, — улыбнувшись, говорю я и провожу ладонью по его рыжим волосам.

Губы его снова нападают на мои, несмелые движения возобновляются. Он словно пытается найти нужный ритм, пытается причинить мне минимум боли, пока я, обвив его талию ногами, стараюсь дышать ровно и не позволять боли сковать мое тело. Расслабиться получается только спустя несколько минут, когда Майкл прижимается губами к моему уху, и, не прерывая своих осторожных толчков, шепчет:

— Не жалеешь, что твой первый — такой придурок, как я?

Лицо моё озаряет улыбка. Что-то тёплое разливается внутри, — может быть, это не удовольствие, но оно точно прочнее и глубже мимолетной страсти.

— Очень жалею, сейчас как заору на весь дом, что меня насилуют.

Тёрнер ухмыляется и снова припадает к моим губам. На лице его выступила испарина, волосы прилипли ко лбу, взгляд затуманился страстью, но, черт подери, насколько же он красив в этот момент и как же мы с ним сейчас близки. Только от одной мысли об этом можно словить парочку оргазмов.

— Боюсь, — прерывисто шепчет он, спускаясь поцелуями к моей шее и ключицам. — Бобби не понравится то, что он увидит.

Вскинув голову в удовольствии, получаемого от ласки его рук и поцелуев, я подаюсь навстречу его ускорившимся движениям.

— О Бобби будем говорить? — спрашиваю я, крепче прижавшись к нему.

В ту же секунду он вздрагивает, а чувство наполненности, чего-то лишнего, вновь возникает внутри. Тяжело задышав, Майкл роняет голову на моё плечо и тихо усмехается, а через пару мгновений смешок перерастает в откровенный хохот. Остекленевшим взглядом я прожигаю пространство перед собой, ожидая всё-таки немного иную реакцию после нашей первой близости.

— Ты почему смеёшься? — хрипло шепчу я, в недоумении заглядывая в его глаза.

Он выглядит счастливым, раскрасневшимся, и таким, черт возьми, горячим, что я совсем не против второго захода, желательно так, чтобы удовольствие пронзило нас обоих. Наконец, отдышавшись, он прикусывает губу и качает головой.

— Я кончил в тот же момент, когда ты заговорила о моем брате. Мне срочно нужен психолог.

— О боже! — расхохотавшись, я толкаю Тёрнера в грудь, отчего парень непроизвольно отходит на несколько шагов от меня.

Только сейчас я понимаю, в каком положении нахожусь перед ним. Под его тяжёлым взглядом в меня вселяется откуда-то взявшееся смущение, и не успевает Тёрнер приблизиться со своей лисьей ухмылкой, я выставляю руку вперёд.

— Это несправедливо, я получил удовольствие, а ты нет, — качая головой, говорит он.

— Ну, теперь я знаю, что для того, чтобы получить оргазм, нужно всего лишь подумать о Бобби или услышать его имя, спасибо.

Я спрыгиваю со стола, так и не позволив ему осуществить задуманное. Потому что в этот самый момент вместе со смущением ко мне приходит и другое чувство — собственничество. Страсть окончательно покидает меня, и я поднимаю с пола футболку Тёрнера, стараясь правильно сформулировать свою мысль.

— Стефани, — моё тихое бормотание достаётся полу. — У вас ведь ничего не было, пока я лежала в отключке, да?

Усмешка, грязная шутка, отрицание, оскорбление, — я ожидаю услышать всё, что угодно. Но мне отвечает его молчание. Я поднимаю на него удивлённый взгляд и вопросительно выгибаю бровь.

— Майкл?

— Она сама обо всем расскажет тебе.

Ком застревает в горле, сердце уходит в пятки. Вовремя я, конечно, вопрос задала. Идиотка.

— Почему не ты?

— Потому что это изначально ваше с ней дело.

Это моё уже сотое ошеломление за утро, — видит бог, не последнее. Но чувства все вмиг обостряются, хочется свернуться клубком на этом чертовом полу и горько разрыдаться от досады и ненависти сначала к себе, а потом уже к этому рыжеволосому дьяволу. Тем не менее, рывком подняв с пола самоуважение и упавшую челюсть, я вылетаю из его комнаты подобно ведьме на метле.

Почему-то смотреть ему в глаза сейчас совсем не хочется. Да и себе тоже.

***

Мысль о том, что мною грязно воспользовались не отпускает меня оставшиеся пару часов до урока. Первый я всё же решаю бессовестно прогулять, позволяя себе ещё немного пострадать. В конце концов, виновата я во всём сама. Знала, на что шла и на что способна эта рыжая задница. Сама ему предложила за Стеф приударить, сама ему позволила взять себя на этом чертовом столе.

Доползти до школы мне удаётся с трудом. Может быть, если бы не надежда на счастливый исход, что теплилась в моей душе до этого самого момента, я бы так и не появилась в школе. Но после просто адской лекции по искусству, а затем одного виноватого взгляда Стефани, направленного в мою сторону, я понимаю — дело дрянь.

Она перехватывает мою руку в коридоре.

— Пойдём, надо серьёзно поговорить, — тихо бормочет она.