Саранча

Жанна. А вот и нет.

Дада оборачивается к Максу. Ждет ответа.

Дада. Ничего не понимаю.

Она действительно ничего не понимает. Так она утверждает. И сейчас Макс, которым Дада так восхищается, оказавшись в положении, когда ему нужно проявить себя или говном, или человеком, набирается храбрости.

Макс. Нет. Надежда не моя жена. Но сегодня вечером она здесь со мной.

Дада. А, вот оно что.

Милан. Ну, теперь тебе ясно?

Дада молчит. Она его вообще не слышала.

Милан. Может быть есть еще что-нибудь, что можно тебе объяснить? Нарисовать? Еще что-нибудь, чего ты не понимаешь, давай, объясним, где юг, например.

Дада не реагирует. Ждет, когда городская сумасшедшая опустит подол и закроет трусы.

Милан. Или ты это уже знаешь? Ты все уже сама узнала? (Неприятно.)Ну, Дада, покажи нам всем, где какая часть света? Ну, давай, пожалуйста, ты же знаешь…

Дада медленно встает, осторожно, ведь она же беременна. Мы думаем, что она хочет уйти. Она же, кашлянув, начинает. Показывает, как и обычно перед своей невидимой картой.

Дада. Восток слева, запад справа, север наверху, а юг там, где ты ворвался в одну деревню, убил двух мирных жителей, выбросил оружие и дезертировал. Сбежал из своей части. И из четников, и из партизан.

Тишина. Гробовая тишина. Никто не произносит ни слова. Дада садится.

Милан начинает что-то бормотать.

Милан. Это была случайность… Трагическая случайность. Суд все выяснил.

Теперь Дада опять не реагирует. Не говорит ни слова. Опять не видит, не слышит мужа. Все молчат.

Милан. Вино еще есть?

Фредди встает, двигается демонстративно, с важностью павлина, берет сразу четыре-пять бутылок вина и все сразу бухает на стол.

Фредди. Чтобы не вставать каждый раз. (Неприятно.) Что вы все такие скучные, мрачные, сконцентрированные на самих себе. Я вас не за этим пригласил! Можно ведь поговорить и о более приятных вещах. Вот, например, обо мне! Вы хоть что-нибудь заметили? (Надувается от важности. Демонстрирует свое лицо.)

Надежда. Тебе больно? Что с тобой произошло?

Фредди. Ничего со мной не произошло! Просто я немножко освежился. Макс, что скажешь?

Макс. Не вижу никакой разницы.

Жанна. Какой же ты грубый!

Фредди. Вот, видишь! Видишь!!! Все надо мной издеваются…

Жанна. Они просто ничего не понимают. Ничего не понимают в пластической хирургии!

Фредди. Знаешь, похоже, и ты не понимаешь! Смотри, сколько ты мне этого коллагена накачала. Кажется, что я накурился до охренения!

Дада. Фредди!

Фредди. Что Фредди?! Что?!!

Дада. Это отвратительно. Немедленно прекрати сквернословить.

Фредди(грустнеет). Не думал я, что все так получится. Я не хотел. Действительно не хотел… (Фредди буквально борется со слезами.) Я просто хотел получить еще одно лето. Еще только одно лето. Хотел быть молодым, хотел путешествовать, отправиться куда-нибудь на машине, просто так, без цели, ехать и ехать, вырваться из города, на автостраду, куда глаза глядят. А на въезде на автостраду была эта собака. Эта запыхавшаяся, обезумевшая, огромная собака, которая пыталась бежать за каждым автомобилем, за каждым проезжающим грузовиком, она лаяла и скулила, и смотрела так умоляюще и так грустно, и бегала туда-сюда, то и дело перебегала дорогу, пыталась понять, как ей вернуться домой! (У Фредди текут слезы.) Ее туда просто кто-то завез и оставил…!

Фредди начинает рыдать. Он рыдает страшно, неуемно, весь трясется. Никто не понимает, что произошло. А тот, кто понимает, молчит. Жанна обнимает своего приятеля.

Жанна. Ну, ну. Успокойся. Прими мою таблетку

Жанна достает из кармана какие-то пилюли, протягивает Фредди. Фредди отказывается.

Фредди. Не нужен мне валиум, ничего мне не нужно! Не хочу успокаиваться! Я не хотел…