Саранча

«Утес» был агентством красным и респектабельным, а потом настолько далеким от уголовщины, насколько это вообще возможно для охранного агентства. «Быть далеким от уголовщины», с точки зрения «Утеса», означало следующее: когда возникала конфликтная ситуация, «утесовцы» не били никому морду и не вынимали из чехлов снайперские винтовки, а просто мирно и тихо сдавали злодея в ментовку, где имели обширные связи. Вот и в деле с Корзуном их почерк угадывался: вместо того чтобы шлепнуть нашкодившего директора, они угрожали ему органами. Милое дело — и у самих нервные клетки не горят, и бывшие коллеги вместо «висяка» рубят палку за раскрытое экономическое преступление. С точки зрения Нестеренко, так вели себя только трусы, он бы Корзуна повез не в ментовку, а в подвал, но… у каждого своя точка зрения.

Дверь гаибовского кабинета раскрылась, в нее просунулась круглая, довольная собой и миром физиономия средних лет. Нестеренко узнал кандидата в губернаторы, г-на Борщака. За Борщаком маячил вчерашний знакомый — Алексей Чердынский.

— О, какие люди! Что, Валерий Игоревич, как вам наш городок? В храме св. Иоанна еще не были?

— Нет, — сказал Валерий, — времени как-то не нашлось.

— Обязательно сходите. Храм XIII века, перестроен в XVI веке, большевиками приспособлен под склад, за красоту неописуемую вошел в губернаторскую программу реставрации центра города…

— Что-то я не заметил, — сказал Валерий, — чтобы центр города был восстановлен.

— А он и не восстановлен. Но деньги из областного бюджета, что характерно, куда-то потрачены.

Валерий чуть скривил губы. Репертуар кандидата в губернаторы Афанасия Ивановича Борщака был предсказуем, как меню советской тошниловки. Губернатор — гад, губернатор — вор, губернатор — нехороший человек.

— Вот в кабак я бы сходил, — зевнув, сообщил Валерий. — Жрать пора, я чегой-то не завтракал…

***

Ресторан «БизнесменЪ» помещался в красивом белокаменном доме на высокой набережной Тары. В отличие от прочих зданий, подлежавших реставрации в рамках уже упомянутой губернаторской программы, дом был действительно вылизан от крыльца и до конька, и матовые стеклопакеты в окнах были украшены витиеватыми надписями с неизбежными «ерами».

Первый этаж здания был оборудован под стилизованную корчму: стены были выложены половинками круглых бревен, высоко вверху над головами обедающих пересекались стропила, и с них свисали косички крупного бордового лука и связки терпко пахнущих трав.

По случаю дневного времени ресторан был почти пуст: две или три обедающих парочки оглянулись на новоприбывших и тут же перешепнулись: судя по всему, безобразную склоку на утреннем заседании уже успели показать в областных новостях, и внешний облик московского гостя навек запечатлелся в сердцах падкого до скандалов местного сообщества. Улыбающаяся полная хозяйка проводила гостей к выбранному ими столику, застеленному чистой белой скатертью с букетиком искусственных фиалок посередине.

Гаибов решительно отобрал у Валерия меню в тяжелой папке из искусственной кожи.

— Позвольте, я сам, Валерий Игоревич… Вы к рыбной окрошке как относитесь?

Валерий к рыбной окрошке относился положительно. Отрицательно он относился к своей резко возросшей популярности.

Окрошка прибыла и в самом деле оказалась превосходна, а еще превосходней были крепенькие белые груздочки, красная рыба и черная икра — словом, весь тот натюрморт, который обыкновенно ассоциируется с чисто русским столом и в провинции стоит еще и впятеро дешевле против московских цен.

— А какая доля «Зари» принадлежала Игорю? — полюбопытствовал Валерий.

— Никакая Контрольный пакет «Зари» принадлежит «Фармэкспорту». Вот в «Фармэкспорте» у Игоря доля была… — ответил Чердынский.

— И кому она теперь достанется?

— Не знаю. Наверное, матери. А зачем такой вопрос?

— Валера все размышляет, не мы ли убили Игоря, — поджав губы, ответил Гаибов.

— А что, Валера, ты правда думаешь, что если бы,например, я убивал Игоря — я бы нанял для этого киллера? — усмехнулся Чердынский.

— А что бы ты сделал?

— Ты знаешь, что такое направленный карциногенез?

— Че?!

Чердынский полуприкрыл глаза.

— Сотые доли миллиграмма — и человек через месяц умирает от злокачественной опухоли. И все. И никто ничего не докажет. Можно намазать презерватив. Можно — вон этот груздь у тебя на вилочке…

Валерий так и замер с груздем, поднесенным ко рту, потом опомнился и проглотил.

— Я и Игорь — мы были в одном и том же институте, Валерий Игоревич. И поверь мне, что, хотя исследования наши, в силу ряда международных договоров, рекламировались не столь широко, как достижения физиков-ядерщиков, вреда от них было не меньше.