Сарацинский клинок

И тем не менее я сожалею о содеянном, так как мне представляется, что возмездие – дело Господа Бога, а не людей. Поэтому я поручил настоятелю монастыря, чтобы отслужили молебен о спасении их душ, за что я заплатил.

Теперь, что касается замка Роккабланка. Я выполняю, как вам известно, приказ Его Величества заставить вас сдаться. Поскольку у вас нет ни людей, ни средств далее защищать замок, я предлагаю вам в течение недели сдаться Его милости настоятелю, которому поручаю принять эту сдачу от имени императора.

У меня нет интересов в Роккабланке. У меня нет желания ступать на эту землю. Я только выполняю приказы моего сюзерена. Поэтому я предлагаю предстать перед ним в его временной ставке в Фоджии и отдаться на его милость. Вы будете в безопасности, поскольку я уже написал ему, испрашивая его милосердия к вам, имея в виду несчастья, которые уже обрушились на ваш дом. До сих пор Его Величество всегда благосклонно относился к моим просьбам.

Если вы не подчинитесь в течение пяти дней, я, к сожалению, вынужден буду атаковать.

Подписал: Пьетро, барон Роглиано”.

– О Боже! – прошептал Андреа.

На пятый день они сдали Роккабланку настоятелю. У них не было иного выхода. Настоятель в свою очередь разрешил им оставаться в замке, пока госпожа Иоланта не оправится достаточно, чтобы отправляться в дорогу.

В начале весны 1221 года в Фоджии Фридрих отказался возобновить дарственную на Роккабланку, послав вместо этого туда свой гарнизон. После этого, с некоторым опозданием, он даровал им небольшое поместье около Лорето, милях в двадцати от Иеси, подчеркнув тем самым, что они обязаны этим снисхождением вмешательству нового барона Роглиано.

Такова была месть Пьетро ди Донати.

9

Счеты между ним и семейством Синискола были далеко не сведены. Пьетро знал это. Уолдо и Рейнальдо, его рыцари, открыто утверждали, что оставлять в живых мужчин этой крови безрассудство. Так оно и было. Но Пьетро не хотел больше кровопролития. Существовали пределы, которые он не мог перешагнуть. Он вырвал у них когти. Пройдут годы, прежде чем они наберут достаточно сил, чтобы открыто напасть на него. А фанатичная преданность близких людей защищала Пьетро от убийц и отравителей.

На это Рождество у него оказалось много времени для раздумий. Он сидел перед большим пылающим камином в зале Хеллемарка с Уолдо и Рейнальдо. Но он с ними не разговаривал. На стене висело несколько ярких гобеленов – те, которые были вытканы руками Иоланты. Он смотрел на пламя, и в его мелькании возникали картины прошлого.

Есть дела, которые человек может сделать, и такие, которые ему не под силу. Он может одерживать победы, может страшно мстить своим врагам. Может стать рыцарем и бароном, властелином над людьми и землями, стать могущественным и уважаемым.

Но человек не в силах одержать победу над самим собой. Он не может заполнить пустоту в своем сердце Или заставить молчать свою память.

Всего в двадцати милях отсюда, в маленьком замке, владении графов Синискола, Рокка д'Аквилино, живет женщина. Молодая, ей всего двадцать три года. Все вокруг воспевают ее красоту, священник и вассалы убеждают ее выйти замуж. Все сведения, поступающие к Пьетро, барону Роглиано, подтверждают его воспоминания о ней. Элайн Синискола не только ему кажется красавицей.

И тем не менее он не навещал ее. Ему требовалось лишь маленькое усилие волн, чтобы встать и проехать эти двадцать миль. Можно повезти ей подарки, взять лютню и спеть ей песни любви и нежности.

Но он не мог сделать это усилие. Он обречен сидеть здесь перед огнем в мрачном безделье, глядя на гобелены, вышитые любимыми утраченными руками. Утраченными. Она теперь связана с Энцио узами столь крепкими, что разрушить их может только Господь Бог.

Пьетро, барон Роглиано. Он сам, шутя, придумал этот титул. Как его это когда-то радовало. Теперь ему это безразлично. Слова, которые уносит ветер. Почести, написанные тростинкой на поверхности воды.

За тридцать лет дом Роглиано четыре раза менял кровь. Сначала это были итальянские Роглиано, носившие это гордое имя по праву рождения. Они вымерли. Некоторые умерли естественной смертью, остальные пали от меча доблестного Орри Гростета, норманнского рыцаря, сподвижника последнего норманнского короля Сицилии Вильгельма Второго, деда Фридриха по материнской линии. Потом Рудольф Бранденбург, отец Ио, в свою очередь истребил мечом норманнов, чтобы стать по праву завоевателя вторым чужеземцем, получившим владения и имя Роглиано. Потом Энцио с помощью яда и хитрости завладел Хеллемарком и поместьем, хотя в действительности он никогда не стал бароном Роглиано, поскольку в отсутствие Фридриха не мог получить подтверждения этого титула и носил его незаконно.

Теперь наконец Роглиано вновь стало итальянским владением. Но владел им холостяк. Человек, у которого нет сыновей. Мужчина, бездумно сидящий перед пылающим очагом и не решающийся поехать поухаживать за молодой женщиной.