Сарацины: от древнейших времен до падения Багдада

Не поклоняйся, кроме Аллаха, богу иному,

или постигнет тебя мучение.

И остерегайся своих родичей и ближайшее окружение.

А к тем верующим, что последовали за тобой,

проявляй кротость и терпение.

А если ослушаются они тебя, скажи: «Я непричастен

к вашим деяниям!»

И имей на Всемогущего, Милостивого упование,

Что зрит тебя, когда ты стоишь, совершая моление,

И когда садишься и опускаешься на колени среди других,

совершающих преклонение,

Поистине, Он — Всеслышащий, Всеведущий.

(Коран, 26: 211–218)

(Перевод Б. Шидфара)

Имея намерение расширить свое влияние, Мухаммед, согласно преданию, созвал Курайшитов на пиршество,[35] по окончании которого обратился к ним со словами: «Никогда еще ни один араб не предлагал своему народу столь бесценные преимущества, каковые сейчас я предоставляю вам, — это счастье в вашей жизни и вечные радости после неё. Аллах повелел мне призвать к Нему людей. Кто из вас последует за мной в моем священном труде и станет мне братом, станет моим халифом?»

Глубокая тишина воцарилась среди присутствующих, и наконец Али, самый молодой из всех, истово закричал: «Я, о пророк Аллаха, я последую за тобой!»

Собравшиеся улыбнулись мальчишескому задору Али и разбрелись по домам, не придав особого значения случившемуся. Абу Талибу передали, что подчиниться приказам сына было бы верхом бессмыслицы. Мухаммед не был обескуражен безуспешным началом. Он продолжал склонять родичей к принятию ислама, хотя, все так же неудачно. Вскоре смелости у него прибавилось, он стал проповедовать более уверенным тоном, доказывая, что идолы Каабы — всего лишь бессмысленные куски дерева или камня, и тогда он встретил более упорное и жесткое сопротивление, чем былые ухмылки и смешки. Мекканцы как один встали на защиту многовековых верований, они поносили реформатора и требовали, чтобы он замолчал. Сперва они, тыча в невесть откуда взявшегося пророка пальцем, с презрением кричали: «Вот идет сын Абдаллы, разглагольствующий о небесах». Когда же появились новообращенные, которые стали уединяться в пустынях для молитвы, — а это значит, когда стало казаться, что проповеди подействовали, — неверные следовали за ними в горы и нападали на них. Тогда и случилось, что посох погонщика, оказавшийся под рукой у одного из последователей Мухаммеда, пролил первую в истории ислама кровь.

Мухаммеду ничего не угрожало под защитой Абу Талиба, и вскоре к его дяде пожаловала делегация от рода Курайшитов с требованием: «Сын твоего брата порочит нашу религию. Он обвиняет наших мудрецов в недомыслии, а наших предков — в заблуждениях и отсутствии благочестия. Коль скоро ты не принял его нечестивой веры, мы просим тебя позволить нам искоренить её и наказать его за дерзкие нападки на религию, которая принадлежит тебе так же, как и нам всем».

Абу Талиб ответил вежливым, но решительным отказом, однако сограждане продолжали настаивать. На этот раз к старику явились именитые члены рода, которые сказали: «Мы уважаем, как и велит нам обычай, твой возраст, твои личные заслуги и твое звание, но всему есть предел. Мы просили тебя заткнуть племяннику рот, но ты этого не сделал. Больше мы не в силах терпеть надругательства над нашими отцами, нашими мудрецами и нашими богами. Прикажи Мухаммеду замолчать, иначе мы обратим оружие как против тебя, так и против него. И мы будем сражаться до тех пор, пока представители одной из сторон не перебьют другую!» Сказав так, они удалились.

Встревоженный этими речами Абу Талиб разыскал племянника и взмолился: «Избавь нас от несчастий, нависших и над тобой, и над всей нашей семьей».

«О мой дядя, — отвечал Мухаммед, — даже если солнце сойдет с неба по правую руку от меня, а по левую — луна, чтобы сразиться со мной, и если встанет передо мной выбор, отречься ли мне от своей цели или погибнуть, осуществляя её, то и тогда я не отрекусь от неё».

И сказав так, потрясенный мыслью о том, что его оставит самый родной ему человек, он отвернулся, весь в слезах, и собрался было уйти прочь.

«О вернись, мой племянник! — воскликнул старик, в свою очередь потрясенный до глубины души. — Проповедуй любое учение по своему разумению. Клянусь тебе, что ни на одно мгновенье не оставлю я тебя!»