Сарказм рока, или эдипов конфликт фильмов «Ирония судьбы...»

Работящие успешные, конечно, достойны только осмеяния. Смеховой эффект в отношении Ираклия создаётся искусственным приёмом: Человек, умеющий разговаривать с множеством людей одновременно достоин, как минимум, уважения. Очевидно, что Ираклий умеет действовать эффективно. Он успевает решать производственные проблемы, уговаривает Ипполита, очень конструктивно выпроваживает Константина. Но актёр, видимо по установке режиссёра, исключает все естественные невербальные сигналы, которыми в реальной жизни адекватный человек даёт понять окружающим, с кем именно он сейчас контактирует, а кого просит извинить и чуть подождать. Повторюсь, в жизни такая занятость собеседника может напрягать, но вполне объяснима и извинима. Но зрителям подсовывают симулякр. Актёр намеренно смешивает собеседников и достигает бергсоновского машинного комизма. Как такого Ираклия не унизить: «Если ты не вернёшься к полуночи, Новый Год я буду встречать с ним!» А если вернётся, что-то изменится, Костик пойдёт на мороз?

То есть, любовь, по мнению героев двух «Ироний» и, главное, огромного числа российских зрителей, не должна никак сочетаться с усилиями, заслугами и достоинством.

Правда, без всего этого семьи Женечек и Наденек идут прахом от малейших испытаний, но это уже — за кадром.

Таксистка прямо озвучивает своё материнско-детское понимание любви. Любят ни за что. Просто стань ребёнком, и тебя полюбят. Продолжим логику: стань жалким, пьяным, несчастным, невезучим (а внутри — хитрым, манипулирующим).

Мужская стратегия обретения женщины — быть сильным, надёжным, защищающим и, вдобавок, успешным — в России не в цене. Подавляющее большинство пользуется инфантильной стратегией. Но обретается при этом не женщина, а мать. Дурные сценарии передаются из поколения в поколение, что фильм второй блестяще доказывает.

Культовыми подобные истории могут стать только в обществе тотальной безотцовщины, в стране нелюбимых детей, которые мечтают о «чудесной» встрече, волшебным образом изменяющей их унылое существование, и не желающих понимать, что любовь — это душевная работа на всю жизнь.

Разве не удивительно общество, в котором ложь легко прощается, а правда — ни за что, убогость — синоним нравственной чистоты, а успех и богатство — грех и грязь? Короче говоря, общество любителей иронии судьбы.

Что дальше?

Конечно, продемонстрировав из лифта своё ментальное одряхление, Женя обрёл себе шикарную сиделку на старость. Он был настолько жалок, что Надя не могла не соблазниться. Вот только чем? Лукашин воображает, что Надя едет лелеять его на старости. Но, поскольку никакой внятной мотивировки её второго пришествия авторы фильма не дают, приходится обращаться к стандартным жизненным сюжетам.

Место мамы свободно. Надя, переполненная обидой и кипящая возмущением — это в фильме очевидно, возвращается в дом Лукашина брать реванш. Запаса тяжеленных чувств: обиды, ревности, гнева, жажды мести хватило на тридцать два года! Наивно думать, что теперь они, никак не отреагированные, куда-то исчезнут. Конечно же, они обрушатся на предателя. Лучший исход для него, Если Надя снова сбежит в Санкт-Петербург. Есть шанс отделаться простатитом и геморроем. Если останется, — ему конец, он превратится в «овоща», и сиделку он получит, но слишком больно мстящую.

Через несколько лет можно будет снять ещё один трогательный фильм, где невменяемого Лукашина отправят для прикола в морг. Вот уж где он развернётся.

Ну, а каковы перспективы младшей пары? Что может ждать потомственного неудачника, плохого врача (на это указано в фильме) и предельно инфантильную особу, ведущим мотивом которой является — поступить вопреки воле родителей, то есть, «назло врагам». Всё по-щенячьи, и ни намёка на мощь и самостоятельность.

Утешает одно — они разбегутся до рождения ребёнка.

Эдипова тема так и не развернулась между героями фильмов.

Но между фильмами тоже иногда складываются свои отношения. И не исключено, что фильм второй — «про детей» по отношению к фильму первому — «про родителей» может сыграть свою «эдипову» роль, то есть убить его. Первая ирония — фальшивая сказка — имела право на существование именно в силу своей недосказанности. Вторая порция «иронии» всё досказала в самом унылом виде и едкий сарказм, образовавшийся при сложении двух ироний, лишает зрителя веры в волшебное продолжение новогодней сказки.

Может быть, пора взрослеть?