Саркофаг

ПРОКУРОР. Экспериментальный?

ФИЗИК. Извините, я, возможно не так выразился. Но в истории человечества еще не было такого опыта. Взрыв реактора и его последствия. Не исключено, что это единственный случай, вернее, первый. Надо чтобы он стал последним. Для этого - изучение по всем параметрам. Научным, техническим, психологическим. Комплексное исследование. Не формальное, а глубокое и всестороннее.

ПРОКУРОР. А Хиросима и Нагасаки? Было ведь нечто подобное...

ФИЗИК. Нельзя, простите, сравнивать. Там все погибло. Сразу. От ударной волны и светового поражения... А по радиобиологии американцы до сих пор не все данные опубликовали. Они сразу же засекретили работы... Здесь иное. Тут говорили: атомный дьявол вылез. Представьте, это так! Казалось, мы физики знаем о нем все, но простите, ошиблись. А значит, изучать надо. Поверьте, опыт бесценен. Да, страшен, да, жесток, но бесценен.

ПРОКУРОР. Еще один вопрос. Насколько мне известно, вы не числитесь среди сотрудников станции?

ФИЗИК. Я из Москвы. Из Научно-исследовательского института реакторов. На станции был в командировке. При постановке реактора на ремонт надо было проверить измерительную аппаратуру...

ПРОКУРОР. И остались после взрыва?

ФИЗИК. Простите, что я вынужден повторяться, но надо было знать характер подъема температуры. Потом ведь реактор начнет остывать практически по той же схеме. Кроме меня, никого не было... Как же я мог уйти?

ГЕНЕРАЛ. Уходили, я видел.

ПРОКУРОР. Бежали даже... не оглядываясь.

ФИЗИК. Наверное, они были там не нужны. Вот и все.

Уходят в бокс N 9.

ГЕНЕРАЛ. Разговор все время идет о взрыве, а я, представьте, сомневаюсь, что он был. Сильный пожар - это другое дело...

ПРОКУРОР. Но вот и ваш подчиненный написал: "Увидел активную зону".

ГЕНЕРАЛ. Сильное эмоциональное возбуждение. Всегда нужно делать поправку на стрессовое состояние...

ПРОКУРОР. Именно поэтому вы и не сообщили о взрыве?

ГЕНЕРАЛ. Что вы имеете в виду?

ПРОКУРОР. Вашу первую информацию в совет министров республики... И вторую тоже...

ГЕНЕРАЛ. Я должен объяснить...

ПРОКУРОР. Об этом я и хотел просить вас.

Дверь распахивается. Двое сотрудников вводят Велосипедиста.

СОТРУДНИК. Возвращаем. Пытался сбежать.

ВЕЛОСИПЕДИСТ. Руки вывернули. Изверги!

Из своего бокса выглядывает Шофер.

ГЕНЕРАЛ. (Шоферу). Иди сюда. Будем вместе давать показания. (Прокурору) Он все время рядом был. Подтвердит.

ПРОКУРОР. Я и вам верю. (Велосипедисту). Почему вы пытались бежать?

ВЕЛОСИПЕДИСТ. Если тебе тут нравится, оставайся. А я предпочитаю быть там (показывает куда-то в сторону), но тут охрана почище, чем в тюряге. С электроникой. Понапихали приборов, звенят на каждом углу...

Появляется Анна Петровна, подходит к Велосипедисту, щупает пульс.

ВЕЛОСИПЕДИСТ. Норма. До первого этажа спустился. И если бы не этот звон... Может быть, того снадобья дашь, а? Гадость, но коль другого не вырвешь...

АННА ПЕТРОВНА. Сейчас нельзя. Вечером угощу. (Сотрудникам.) Оставьте его, идите. Больше не побежит.

ВЕЛОСИПЕДИСТ. Это еще посмотрим...

ПРОКУРОР. (Генералу). Продолжим. Первое. Ваша подпись стоит на акте приема четвертого блока.

ГЕНЕРАЛ. Не только четвертого. Всех. Я здесь пятнадцать лет работаю.

ПРОКУРОР. Да. И на акте приемки машинного зала тоже?

Из своего бокса выходит начальник АЭС. Садится рядом,

внимательно следит за разговором.

ГЕНЕРАЛ. Естественно.

ПРОКУРОР. И вас никто не вынуждал подписывать акт о приемке?

ГЕНЕРАЛ. Несерьезный вопрос. Раз подписал, значит, согласен.

ПРОКУРОР. Случай с пожаром на ткацкой фабрике в Бухаре двенадцать лет назад вам известен?

ГЕНЕРАЛ. Хрестоматийный пример...

ПРОКУРОР. Да или нет?

ГЕНЕРАЛ. Конечно, известен.

ПРОКУРОР. А завода на БАМе? И в Бухаре и на БАМе кровля была сделана из легковоспламеняющихся материалов. Оба объекта сгорели в течении шести-семи минут. Виновные были осуждены...

ГЕНЕРАЛ. Да, но...

ПРОКУРОР. Почему же вы подписали акт о приемке машинного зала, хотя кровля его была сделана из того же самого материала и вам прекрасно было известно, что он запрещен к использованию на промышленных объектах?

ГЕНЕРАЛ. Я возражал... Информировал руководство министерства.

ПРОКУРОР. И подписали?

ГЕНЕРАЛ. Но вы же знаете, на каком уровне принималась станция. Моя подпись - чистая формальность! (Показывает на Начальника АЭС.) Кстати, и его тоже. Все подписали. Это же бумажка! Формальность, и только!

ПРОКУРОР. Но машинный зал горел не формально. Как порох горел. Кровля плавилась, ноги утопали, пожарные рисковали жизнью, чтобы погасить эту кровлю. Ту самую кровлю, которую уже двенадцать лет ставить запрещено. (Начальнику АЭС.) Почему она оказалась здесь?

НАЧАЛЬНИК АЭС. На складах этого материала много... А у нас был прорыв. Станцию ведь строители сдавали на три месяца раньше срока.

ПРОКУРОР. Так, ясно...

ГЕНЕРАЛ. Что ясно? Что наша подпись значит... Я не подпишу - другой подпишет... Вы что, первый день как на свет родились? Или всегда подписываете то, за что совесть спокойна?..

ПРОКУРОР. Хорошо, оставим это... Вы через час приехали на площадку.

ГЕНЕРАЛ. Через сорок шесть минут после получения информации.

ПРОКУРОР. Зачем?