Саркофаг

Женщина осеклась на полуслове, рассмотрев, что сосед несет девушку без сознания и с залитым кровью лицом. Однако она была настоящим профессионалом и собралась моментально.

– Где вы ее нашли? – Протискиваясь вслед за соседом в коридор, Ольга подхватила безвольно свисающую тонкую руку, пытаясь нащупать пульс на запястье, и не дожидаясь ответа, скомандовала: – В мою комнату давай, на кровать.

Алексей, споткнувшись о стоящую у порога обувь, чертыхнулся, затем, запинаясь при попытках перехватить так и норовившее выскользнуть из рук обмякшее тело, начал рассказывать:

– В аварию она попала, тут рядышком, на проспекте. Фура в тумане на встречную выскочила и в лоб ее тачке влепилась.

– Тогда клади ее очень аккуратно. – Ольга помогла парню мягко опустить пострадавшую на разобранную кровать. – Запросто могут быть переломы.

– Не, – мотнул головой Алексей, поочередно массируя натруженные бицепсы. – Вряд ли. Судя по повреждениям, скорость была небольшая. Салон совсем не деформировало. Даже спинка сиденья назад не сложилась. Ее так подушкой безопасности приложило. Эта зараза, хоть жизнь и спасает, но бьет не слабее мастера спорта по боксу.

– Дай бог, чтоб так и было, – вздохнула Ольга. – Рома, принеси мне аптечку и тонометр, потом ждите на кухне. Здесь я сама справлюсь.

– Точно? – хитро прищурился Алексей. – А то я запросто могу за медбрата подсобить. Снять там что-нибудь, осмотр провести…

Ольга, хмыкнув, положила на стол принесенную сыном коробку с косо нарисованным красным фломастером крестом и потертый футляр с прибором для измерения давления. Затем, вытолкав парней из комнаты, плотно закрыла дверь.

Приятели, как и было сказано, отправились на кухню, где участковый первым делом схватил трубку телефона, висевшего на стене возле входа, но тут же брякнул ее обратно на рычаги.

– Что за черт? – в сердцах выругался он. – Не работает. Попробую от себя.

Вернулся Алексей с зажженной сигаретой в зубах, на ходу давя тонко пикающие кнопки мобильного телефона.

– Вот непруха, – сокрушался милиционер, – городской, как назло, глухо молчит. А на счету три копейки осталось – заплатить все руки не доходили… Да и хрен с ним, пусть отключают. – Он поднес мобильник к уху.

Дежурный по райотделу очень долго не отвечал, а взяв наконец трубку, нервно посоветовал Алексею не паниковать и спокойно болеть дальше.

Участковый озадаченно присел к столу, не замечая, что стряхивает пепел мимо пепельницы. Роман подвинул ближе к нему наполовину заполненный окурками прозрачный куб из толстого стекла и спросил:

– Как думаешь, там, на улице, кто они такие? И чего на всех подряд кидаются?

Но вместо неопределенно пожавшего плечами товарища ему ответила как обычно неслышно вошедшая в кухню мать:

– Потому, что они вампиры.

– Кто?! – в один голос переспросили огорошенные друзья.

Ольга горько улыбнулась, глядя на их вытянутые от изумления лица. Вынула из пальцев Алексея наполовину выкуренную сигарету и жадно затянулась.

– Девочке повезло. В аварии она почти не пострадала, не считая разбитого носа и, может, легкого сотрясения. Сознание потеряла скорее от страха. Я дала ей успокоительное. Пока она спит, слушайте, во что мы все вляпались…

18 августа 2007 года. 10 часов 11 минут.

Санкт-Петербург. Набережная реки

Монастырки, дом 1 (Александро-Невская лавра)

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, предупредив только одного игумена, секретаря епархии, ранним утром прибыл в Лавру из загородного санатория, в котором проходил реабилитацию после сердечного приступа. Ненадолго задержавшись в рабочем кабинете, где сделал всего один короткий звонок со стоящего особняком красного старомодного телефона без диска для набора номера, он в одиночестве неторопливо спустился на первый этаж. Чуть подволакивая ноги, прошел через загроможденную пыльным хламом кладовую, скудно освещенную единственной лампочкой в жалкие сорок ватт. Позвякивая внушительной связкой ключей на железном кольце, отпер малоприметную дверь и по потайной лестнице спустился в сводчатый, чисто выметенный подвал.

В расположенной гораздо ниже уровня земли просторной келье с гладко оштукатуренными стенами из мебели были только стол и два жестких стула. Митрополит перекрестился на большую икону в золотом окладе и тяжело опустился на стул, пытаясь отдышаться. Врачи еще запрещали ему заниматься делами, но сложившаяся чрезвычайная ситуация потребовала личного присутствия.

Через пару минут тишину нарушил негромкий стук в дверь, и в помещение шагнул среднего роста худощавый монах лет тридцати, облаченный в новенькую рясу. Первым делом перекрестившись на образ, он склонился в глубоком поклоне, а затем, опустившись на колени, поцеловал протянутую руку. Завершив ритуал, неуловимо-текучим движением вскочил и, повинуясь жесту, сел на свободный стул.

Предстоятель выдержал паузу и, едва двигая бледными губами, слабо спросил:

– Ты уже в курсе проблемы?

Собеседник, коротко кивнув, опустил глаза:

– Да, отче.