Сармат. Все романы о легендарном майоре спецназа

– Нет, – уверенно ответила она и, отвернувшись, вынула из-под лифчика пакет. – Тот, кто передал мне этот пакет с документами, строго предупредил, чтобы я держала его всегда при себе и отдала только лично вам в руки. А сменщикам с явочной квартиры, уверена, известно лишь мое настоящее имя, под которым меня с детства знает весь Белогорск, – Марика, Марика Шпрингфельд. Помните, у одного старого киноактера была такая фамилия? Мама считала его нашим дальним родственником.

– Вы молодчина, фрау Урсула! – перевел дух Савелов. – И свет ночью в гараже увидели, и ксивы наши забугорные не засветили. Похоже, с вами можно ходить в разведку.

Марика-Урсула неожиданно покраснела…

Стелется под колеса машины серая лента шоссе, летит в лобовое стекло приготовившаяся к зимним холодам раздольная крымская степь, тянутся над ней запоздалые стаи перелетных птиц. Лишь редкие встречные автомобили нарушают монотонность движения.

Но вот впереди, в сизом тумане, проглянули строения крупного селения, а на обочине шоссе перед ним показались милицейские машины и трактор, вытягивающий из кювета искореженную черную «Волгу».

– Джанкой, – сообщил Савелов. – Скоро Сиваш, а за ним, милая фрау Урсула, еще сто дорог и сто тревог…

– Чья-то жизнь, единственная и неповторимая, оборвалась, – кивнула женщина на разбитую машину. – Жаль!

– Жаль, что не наша? – усмехнулся Савелов.

– Юмор у вас какой-то кладбищенский, герр Зильбербард! – вскинула его спутница длинные светлые ресницы.

На окраине Джанкоя, у места аварии, на середину трассы вышел с поднятым жезлом гаишник.

– Говорить только на немецком! – предупредил Савелов.

– Яволь, герр Зильбербард! – отозвалась Урсула.

Однако гаишник, разглядев у приближающейся машины иностранные номера, махнул жезлом, и «БМВ», не останавливаясь, пролетел мимо него.

И снова наматывалась на колеса серая лента шоссе…

Урсула, бросив короткий взгляд на молчащего Савелова, спросила:

– Вы сильно рисковали, взрывая мину… Почему вы не бросили ее в кювет и не уехали?

– А если бы на нее напоролись случайные люди? – Урсула покосилась на него и отвернулась к окну. – Кстати, как вас, молодую и красивую, на такую рисковую игру подбили? – Она промолчала, будто не услышала вопроса. – Вас хотя бы посвятили в суть вашего задания?

– В общих чертах, – неохотно ответила Урсула. – Под видом немецкой супружеской пары выехать из СССР и остаться работать на Западе, поступив там в распоряжение некоего подполковника Савелова. Я согласилась не потому, что это был приказ. Главное, мой Зигфрид сможет расти в немецкой среде и в полной мере освоить немецкий язык, немецкую культуру. К тому же меня уверили, что я никак не буду связана с…

– Связана с чем?

– Со шпионажем против Германии.

– Неисповедимы пути господни…

– Это так, – согласилась она, – но не хотелось бы…

– Ваша гражданская профессия?

– Программист международных банковских систем.

– Наверное, вы правильно сделали, что согласились поступить в распоряжение «некоего» подполковника, – улыбнулся Савелов. – Но пусть это будет семейной тайной путешествующих по России супругов Урсулы и Эдварда фон Зильбербард.

– Гут, Эдвард! – с серьезным лицом кивнула она. – Да поможет нам бог!

Белыми соляными проплешинами на серой водной глади замелькал за окнами машины Сиваш. Запахло йодом и разлагающимися морскими водорослями. Приникнув носом к стеклу, пытливо вглядывался в морскую даль маленький Зигфрид фон Зильбербард и напевал вполголоса какую-то детскую немецкую песенку.

– Зигфрид очень дисциплинированный ребенок, не капризничает, не хнычет, – заметил Савелов.

– Как все немецкие дети, – пожала плечами Урсула и, покраснев, опустила глаза. – Он прекрасный ребенок, но ему очень не хватает отца.

– Простите за любопытство, а где его отец?

– Его вертолет сбили в Афганистане… Похоронен на кладбище в Белогорске.

– Простите…

– Вы должны были задать этот вопрос.

– Он был русский?..

– Немец по национальности и русский офицер. Очень гордился этим.

– Зачем немцу русское офицерство? – кинул на нее взгляд Савелов. – В наше подлое время русских-то этот крест к земле гнет, а для немца он точно смерть.

– Пауль Герк считал Россию своим Отечеством, так же, как наши отцы, деды и прадеды. Они поселились в Крыму еще при императрице Екатерине. Занимались виноградарством, торговлей винами, зерном, кожей…

– Простите за дурацкий вопрос, фрау Урсула.

– Пожалуйста, герр Зильбербард! Вы странный…

– Чем?

– Кажется, от вас в любую секунду может ударить током.

– Боитесь меня?

– Пожалуй…

– Не знаю, что сказать… Разве только то, что вы очень красивая.

– Я рыжая. А на рыжих, товарищ подполковник, все горшки падают.

– Если так записано на небесных скрижалях, куда денешься от падающих горшков, товарищ старший лейтенант?

Она бросила на него внимательный взгляд из-под светлых ресниц и, покраснев, отвернулась к окну.

Они проехали Сиваш, впереди показались будка ГАИ с перекрывающим дорогу полосатым шлагбаумом. На посту скучал перепоясанный белой портупеей грузный милиционер. От нечего делать он лениво переругивался с возчиками гужевых подвод, нагруженных свежим сеном.