Сармат. Все романы о легендарном майоре спецназа

– Та работа не для тебя, Джон. Для тебя найдется лучше оплачиваемая работа, но к ней мы тебя будем тщательно готовить.

– Мне надо скорее скрыться из этого города, – заволновался Сарматов. – Я не хочу оказаться у Корвилла в тюряге. Не врубаетесь, что ли?

– Врубились! – опять захохотал Махмуд и наклонился к шоферу, молчаливому арабу в бурнусе: – В «Дом любви и терпения», брат.

В офисе ЦРУ полковник Джордж Метлоу и полицейский комиссар Рич Корвилл стояли перед большой картой мегаполиса. Красная пульсирующая точка двигалась по улицам, переулкам, пока не замерла в западном пригороде.

Молчаливые арабы открыли ворота, и «Мерседес» въехал на территорию роскошной виллы, утопающей в цветах. Едва Сарматов выбрался из машины, как его со всех сторон окружили хмурые вооруженные арабы.

– Что надо от меня этим обезьянам? – встревоженно спросил он доктора Юсуфа.

– Попридержи язык, кяфир, – прошипел Махмуд. – Ты здесь должен молчать и делать то, что тебе прикажут.

– Кто прикажет? Ты, что ли? – с вызовом спросил Сарматов. – Только учти, что мне ты не нравишься.

– Почему это? – еле сдержался Махмуд.

– У тебя глаза лживые, как у гюрзы…

– В бункер кяфира! – приказал Махмуд арабам и повернулся к Юсуфу: – Посидит, сговорчивее будет.

Юсуф молча кивнул.

Арабы всем скопом бросились на Сарматова и, сбив его с ног, потащили к бронированным воротам какого-то бетонного строения, напоминающего обычный гараж.

В офисе ЦРУ Метлоу нетерпеливо спросил дежурного офицера:

– Что находится в этом квадрате?

– В основном виллы богатых арабских шейхов, сэр. В частности, сейчас сигнал поступает с виллы одного из них. У нее пышное название «Дом любви и терпения».

– Ясно! – пробурчал Корвилл. – Мои парни искали Юсуфа в портовых клоаках Гонконга, а он укрылся в доме шейха. Надо, не откладывая, накрыть их чертово гнездо, Джордж, – повернулся он к Метлоу.

– Ни в коем случае, – отрезал тот. – Этим мы поставим под угрозу жизнь Джона. Не забывай о «хвосте ящерицы», Рич.

Корвилл пожал плечами, признавая его правоту, и спросил:

– Джордж, ты веришь, что Джон Карпентер, или как его… Словом, что он задумал эту комбинацию, чтобы под ее предлогом оторваться от нас и рвануть прямиком в свою Россию?

– Я не ясновидящий, Рич, но, если он примет такое решение, я не буду ему мешать. Прошу тебя о том же…

– О’кей! – подумав, кивнул Корвилл.

– Сэр, – обратился к Метлоу вошедший дежурный офицер, – сигнал от агента внезапно исчез.

– Что бы это значило, офицер? – вскинулся Корвилл.

– Скорее всего, сигнал от агента не пробивается через бетонные стены и потолок виллы или какого-то другого помещения. Например, подземного гаража.

Корвилл схватился за радиотелефон.

– Сержант Бейли, доложите об объекте, – спросил он и, выслушав ответ, грохнул кулаком по столу: – Я же говорил: брать их шайку надо!

– Не томи, Рич! – взмолился Метлоу. – Что с Джоном?..

– Сволочи!.. Похоже, они его закрыли в какой-то бетонный бункер. Сигнал пропал.

Под вечер Метлоу, чтобы снять напряжение этого суматошного дня, отправился на побережье слушать вечную музыку моря. Глядя на багровый шар заходящего азиатского солнца и вслушиваясь в убаюкивающее мурлыканье набегающих на берег волн, он подумал, что эти берега не раз видели наполненные ветрами паруса лихих пиратских клиперов и бригантин под зловещими черными «Роджерами». Люди Флинта – авантюристы и грязные человеческие отбросы Старого и Нового Света облюбовали тогда берега Южно-Китайского моря и его голубые лагуны для своего дьявольского промысла. Оно и понятно: здесь проходили торговые суда Вест-Индской компании, монополизировавшей в те времена всю торговлю между дряхлеющим Востоком и просвещенной Европой. Людям Флинта тут было чем поживиться.

Потом, якобы чтобы обезопасить от флибустьеров свои торговые корабли, на этих берегах появились железные полки английской короны – тогдашней владычицы морей. Бесстрастные томми принесли покорным судьбе китайцам жесточайшие колониальные порядки и свои законы. Впрочем, к ужасу современных китайцев-аборигенов, за два столетия накрепко усвоивших английские устои, последние скоро уйдут отсюда, а их место займут новые хозяева этих берегов – красные китайцы… Такова неумолимая поступь истории.

От размышлений Метлоу отвлек птичий крик – низко над волнами тянулся к горизонту усталый клин перелетных птиц. Печальные и зовущие за собой птичьи голоса отражались от прибрежных скал и тонули в шорохе волн.

«Наверное, из России птахи божьи… – проводил их взглядом Метлоу. – Спасаются от метелей и лютой сибирской стужи».

И хоть Метлоу никогда в жизни не ступал на русскую землю, у него защемило сердце. Там, в России, теперь снега, снега во всю ее необъятную ширь. Да-а, снега и… И неотвратимо надвигающаяся катастрофа тысячелетней славянской империи, последней Великой Империи планеты, решительно укротившей амбиции и Чингисхана, и Наполеона, и бесноватого Гитлера.