Сарти

Новообретенное жилище когда-то было довольно крепким двухэтажным особняком, не лишившимся окончательно своих достоинств, несмотря на разрушительное воздействие времени и полное небрежение прежних хозяев. Правда, оставшийся от их многолетних развлечений мусор громоздился кучами, двери еле держались, а двухочковый сортир во дворе просто вызывал слезы…

За два часа нам удалось привести в приличное состояние комнату на втором этаже – мы дезинфицировали ее, приладили раскладные кровати с москитными сетками, разбросали по углам мешки с деньгами (чтоб думали, что у нас денег – как грязи), расположили оружие так, чтобы оно всегда было под рукой, развернули простенькую систему наружного наблюдения. Здесь, в Сарти, как я понял, потомственные дворяне обожают шляться друг к другу в гости без приглашения, и к возможным визитам вежливости хотелось быть готовым заранее.

При обследовании первого этажа в обширном грязном холле был обнаружен громадный стол. Поверхностные раскопки вокруг стола подтвердили смелую мысль господина Маэда о назначении сего помещения: «Они здесь ели», – сказал он.

– И мы здесь будем есть, – согласился я, – ежели они сюда заявятся.

И посетители не заставили себя ждать – только мы расставили на столе в живописном беспорядке глиняные кружки, деревянные пивные бочонки и бронзовые подсвечники (всем этим Маэда разжился в ближайшей лавке – за исключением подсвечников, которые достались нам вместе с домом); только я бросил рядом с кружками пару обглоданных костей, позаимствованных в куче мусора у входа, и воткнул в середину стола нож местного производства, как за спиной раздался осторожный стук в дверь.

Я закурил самую толстую, какую удалось раздобыть, сигару и уселся на опрокинутую бочку за стол лицом к двери. Маэда высыпал передо мной груду денег, а сам отошел и встал за дверью с таким расчетом, чтобы она скрыла его, когда откроется. Я сложил из монет пару стопок высотой сантиметров по пятнадцать, дождался, пока стук не повторится снова – уже более решительно – и уж тогда с невыразимым презрением произнес:

– Кого еще черти принесли?

Дверь осторожно приоткрылась, и в помещение проник сморщенный господин среднего возраста с угодливым лицом. С почтением на меня глядя, он тонким голосом пожелал мне здравствовать (на что я ответил небрежным кивком, выстраивая третью стопку из монет и шевеля при этом губами). После этого вошедший заткнулся, поглощенный созерцанием монет. Я покончил со стопкой, поднял на него глаза, не торопясь вытащил из-за молодецкого пояса нож и метнул в косяк прямо у него над ухом. Угодливый вздрогнул и скосил глаза на нож, при этом однако же не выпуская и меня из поля зрения.

– Ну, что еще? – спросил я.

– Э… – начал он несмело, поглощенный ножом.

– Не слышу! – повысил я голос и достал второй нож.

– Достойнейший господин Коитус, потомственный дворянин и мой хозяин, вернувшись с пограничной вахты, милостиво изволят изъявить желание приветствовать вас лично и нанести визит с целью установить знакомство в удобное время! – протараторил субъект, на сей раз полностью соредоточившись на ноже в моей руке.

– И когда твой хозяин изволит… – проговорил я и метнул нож на два сантиметра выше первого. Угодливый снова вздрогнул и спертым голосом повторил:

– В удобное время…

– Тогда передай своему господину, потомственному дворянину Коитусу, что я, потомственный дворянин Бак ди Барямба, жду его с визитом сегодня вечером. Иди. Ты мне надоел. – И я достал третий нож. Угодливый вмиг исчез, только дверь хлопнула.

– Между прочим, – сказал Маэда, – это тот Коитус, которого мы встретили на границе.

– Ну и что? Он-то нас не видел… А контакты нам нужны. Коитусы, то есть.

Маэда молча кивнул и отправился к Гиги за человеческим пивом и виски, поскольку перспектива пить местное пиво даже и в компании Коитуса, нам обоим не улыбалась.

Коитус явился без семнадцати минут девять, когда на улице стояла уже глухая темень. О его приближении мы с Маэда узнали заранее, еще до того, как нас оповестила система наблюдения: потомственный дворянин приближался звучно, с руганью по поводу колдобин и луж, в которые немудрено было вступить на местных улицах, и с музыкой.

– Коитус идет, – предположил Маэда, глядя в свои карты (мы играли в покер от нечего делать).

– Непременно, – отвечал я с сожалением, поскольку приходилось прерывать партию, а у меня на руках была бубновая масть.

В дверь осторожно постучали (то была рука приходившего днем слуги), я издал грубый крик: «М-да!», после чего дверь со скрипом отворилась, вперед проскользнул и почтительно замер, вцепившись в ручку, пожилой наш знакомец, а на пороге возник рыжий здоровяк в шляпе с идиотским пером.