Сарторис

«Я стараюсь забыть вас я не могу забыть вас Ваши большие глаза ваши черные волосы они делают вас такой бледной. И как вы ходите я смотрю и от вас пахнет как от цветка. В ваших глазах сияет тайна и от того как вы ходите я дрожу как в лихаратке всю ночь когда думало как вы ходите. Я могу вас потрогать вы и не будете знать. Каждый день но я не могу я должен изливать на бумаге должен говорить Вы не знаете кто. Ваши губы как лук купидона когда день придет тогда я прижму их к своим. Как я видел в лихаратке небо и Ад. Я знаю что вы делаете я знаю больше чем вы думаете я вижу к вам ходят мужчины и мне обидно. Но берегитесь я атчаяный человек мне теперь все равно Если вы будете нечисто любить мужчину я его убью.

Вы не атвичаете. Я знаю вы палучаете письма я видел одно у вас в сумке. Вы лучче атвичайте паскарей я атчаяный человек не сплю от лихаратки. Я вас не абижу но я атчаяный. Не забывайте я вас не абижу но я атчаяный человек».

Дни между тем тянулись за днями. Они не были ни одинокими, ни печальными, ибо проносились с такой лихорадочной быстротой, что Нарциссе некогда было горевать, хотя стены ее безмятежного сада рушились, а сама она разрывалась на части и, как ночное животное или птица, ослепленная ярким лучом света, тщетно пыталась спастись бегством. Хорес решительно пошел своим путем, и, как два совершенно чужих человека, они тащились сквозь длинную вереницу похожих друг на друга дней, позабыв многолетнюю дружбу и одинаково упорствуя в гордой отчужденности, едва скрываемой под тонкой пеленою повседневных мелочей. Нарцисса теперь почти каждый день сидела у постели Баярда, правда на приличном расстоянии не менее двух ярдов.

Сначала Баярд пытался действовать угрозами, потом лестью. Но она была тверда, и в конце концов он оставил все свои попытки и лежал спокойно, глядя в окно или засыпая под ее чтение. По временам мисс Дженни поднималась наверх, заглядывала к ним в комнату и снова уходила. Нарцисса перестала избегать его, перестала со страхом ожидать очередной выходки, и иногда они вместо чтения мирно и бесстрастно беседовали, и хотя между ними все еще витало призрачное воспоминание о том вечере, никто из них ни разу о нем но заговорил. Мисс Дженни очень хотелось узнать, что в тот день произошло, но Нарцисса была скромно и сдержанно уклончива, а Баярд тоже хранил молчание. И так между ними возникла еще одна связь, впрочем ничуть не обременительная. До мисс Дженни доходили слухи насчет Хореса и Белл, но Нарцисса и об этом не упоминала.

– Поступайте как знаете, – ехидно заметила однажды мисс Дженни, – а я сама могу сделать выводы. Воображаю, что способны натворить Белл с Хересом. Впрочем, я только рада. Этот человек превращает вас в старую деву. Сейчас еще не поздно, но если б он начал валять дурака на пять лет позже, вам осталось бы только давать уроки музыки. А сейчас вы можете выйти замуж...

– Вы мне советуете выйти замуж? – спросила Нарцисса.

– Я никому не советую выходить замуж. Счастливы вы не будете, но ведь женщины еще не дошли до такой степени цивилизованности, чтобы чувствовать себя счастливыми не выходя замуж, и потому вы можете с таким же успехом попробовать. В сущности, мы способны выдержать все, что угодно. А всякая перемена полезна. Так, по крайней мере, считается.

Но Нарцисса этому не верила. «Я никогда не выйду замуж, – говорила она себе. – Мужчины… Позволить мужчинам войти в твою жизнь – это и есть источник всех бед. И если я не могла удержать Хореса, при всей моей любви к нему…» Баярд спал. Она взяла книгу и стала читать про себя о нелепых людях в нелепом мире, где все происходит так, как тому следует быть. Тени вытянулись к востоку. Она все читала и читала, забыв об изменчивости всего на свете.

Потом Баярд проснулся, и она подала ему папиросу и спичку.

– Вам недолго осталось это делать, – сказал он. – Я думаю, вы об этом жалеете.

Он хотел сказать, что завтра ему снимут гипс, и он лежал, курил папиросу и говорил о том, чем займется, когда встанет. Прежде всего отдаст в ремонт автомобиль – наверное, придется отправить его в Мемфис. А пока автомобиль будет в мастерской, они втроем – мисс Дженни, Нарцисса и он – поедут путешествовать.

– Это займет примерно неделю, – добавил он. – Автомобиль, наверное, в плачевном состоянии. Надеюсь, хоть внутри все цело.

– Но теперь вы больше не будете ездить с такой скоростью, – напомнила Нарцисса. Он лежал молча, с зажженной папиросой в руке. – Вы ведь обещали.

– Когда я это обещал?

– Разве вы не помните? Тогда», в тот вечер, когда они были…

– Когда я вас напугал?

Она сидела, с тревогой глядя на него своими серьезными грустными глазами.

– Подите сюда, – сказал он.

Она встала, подошла к кровати, и он взял ее за руку.

– Вы больше не будете ездить с такой скоростью? – настаивала она.

– Не буду, – отвечал он. – Обещаю вам.

Они молчали, и рука Нарциссы лежала в его руке. Легкий ветерок раздувал занавески, и листья на ветке за окном поблескивали, трепетали и что-то шептали друг другу. Солнце клонилось к закату. Когда оно зайдет, ветерок утихнет. Баярд пошевелился.